В тот год Ольга с родителями, как всегда, жила летом на даче, точнее, родители все дни недели, кроме суббот и воскресений, проводили в Москве, и с Ольгой постоянно жил только глуховатый и равнодушный ко всему, кроме газет и домино, дедушка. Дача была большая, зимняя, с просторным участком, где деревья росли, как в лесу, и большую часть пространства занимал огромный запущенный сад. Это было райское место для игр, беготни, пряталок и менее невинных забав. Родители Ольги сдавали часть дачи и флигель с тремя комнатами интеллигентной семье, также москвичам, состоявшей из папы, мамы и дочки. Папа и мама были поглощены друг другом, часто уезжали, оставляя дочь под присмотром хозяев, и возлагали особенные надежды на старшую и более ответственную Ольгу; они были очень рады, что девочки подружились.
Ольга действительно выглядела на два или три года старше своих тринадцати лет. У нее уже отлично сформировался бюст, горделиво приподнимавший ткань ее желтой футболки, упругие бедра и приличная задница, соблазнительно обтянутая джинсовыми шортами. У Ольги были длинные темные волосы, стянутые резинкой в хвост, и немного раскосые от примеси корейской крови карие глаза.
О том, чтобы соблазнить соседку по даче — синеглазую русоволосую застенчивую Элю — Ольга начала мечтать с тех пор, как подсмотрела за девочкой, когда она писала в малиннике. У писающей Эли оказалась сливочного цвета, совсем не загорелая попка, но между ног в промежности уже виднелся золотистый завиток волос. Этот завиток волос особенно возбудил воображение Ольги… она представляла его каждый раз, когда, лежа в гамаке, или уединившись в спальне после обеда, запускала руку в трусики и наконец-то сжимала пальцами истомившийся клитор. Эта забава была открыта ею давно, уже четыре года назад, и растущее и развивающееся, созревающее тело этой красивой девицы властно требовало новых ощущений. Ей нравилось, когда при ходьбе тесные джинсы или шорты натирали промежность, иногда она любила мастурбировать почти прилюдно, в компании друзей, оседлав бревно или ствол дерево. Пока друзья травили байки или рассказывали анекдоты, она незаметно терлась клитором о свой насест, и могла за два часа достичь нескольких восхитительных оргазмов. Еще Ольге нравилось возбуждение при наполненном мочевом пузыре, тогда она терла рукой промежность, и лишь когда чувствовала, что уже нестерпимо хочет в туалет, спешила уединиться и за несколько секунд доводила себя до сильнейшего оргазма. Правда, пару раз после этого она не успевала снять трусы, но и писать в трусы ей тоже нравилось. Чего нельзя было сказать об Эле… однажды Ольге удалось увидеть, как девочка, не добежав до туалета, подняла юбку, присела и… описалась прямо на садовой дорожке. А затем, пунцовая от стыда и облегчения, поспешно убежала переодеваться и мыться.
…Итак, Ольга мечтала об Эле со всей страстью девственной, но уже развращенной начинающей шлюхи. Они дружили, и Ольге удавалось несколько раз под шумок потискать лишь начавшуюся обозначаться грудь девочки, провести ей рукой между ног, расплести волосы, но Эля пока еще ни разу не раздевалась при Ольге и не снимала при ней трусы. Хотя ей явно нравилось, когда Ольга в их откровенных играх брала на себя роль предприимчивого принца или мальчика, обнимала и целовала ее, прижимала к стене или к дивану; Эля чувствовала странную тяжесть в животе, сладкую ноющую боль между ногами, когда Ольгины руки гуляли по ее телу.
Однажды Ольга дождалась, когда и ее, и Элины родители отбудут в Москву, а дедушка отправится в гости к фронтовому другу, и предложила Эле сыграть в изнасилование.
— а что такое изнасилование? — наивно спросило это невинное дитя, в свои одиннадцать с половиной лет читавшее только волшебные сказки и русскую классику, и по телевизору смотревшее исключительно мультфильмы и все те же детские сказки.
— А откуда берутся дети, тоже не знаешь? — Ольга решила идти ва-банк.
— Из живота, — ответила Эля, но не очень уверенно.
— А в животе откуда?
— Ну…откуда?
Ольга улыбнулась с видом превосходства…
— В общем, так… сначала мужик сует свою пипиську в женскую, а потом уже от этого рождается ребенок. Поняла?
— д-да…Слушай, а зачем мужики это делают?
— ну, как тебе сказать…Дело в том, что это очень приятно…
— Приятно? — Эля сделала гримаску. — Пипиську совать в пипиську? Да ты что! Это же гадость!