Когда заскрипела калитка, я на мгновение застыл. Сердце забилось так быстро, что в ушах зашумело. Через открытую форточку донеслись голоса: отчим пришел не один. На цыпочках я подошел к окну и прислушался. "Думаешь, брешу? — пробасил прямо под окном отчим. — Сейчас, дай перекурить только. Сам все увидишь". Приоткрыв штору, я попытался рассмотреть, с кем он говорит, но было слишком темно.
В коридоре послышались шаги. Я бросился к двери, где уже стоял приготовленный мною тазик с теплой водой. Отчим ввалился первым, за ним — незнакомый мне мужик, возраста отчима, т. е. лет сорока пяти или старше, коренастый и невысокий. Его небритое лицо расплылось в изумленной улыбке. Еще бы — у порога стоял на коленях восемнадцатилетний парень, почти мальчик, нестриженые черные волосы, наполовину закрывая покрасневшее от стыда лицо, спадали на худую шею. На мне была только старая отчимова майка. Растянутая и дырявая, она висела почти до половины бедра, будто платье. Это очень нравилось отчиму, потому-то и заставлял одеваться дома именно так.
Гость присвистнул и застыл в дверях. Отчим привычно уселся на табурет и протянул мне ноги. Под смешки незнакомого мужика, сгорая от стыда, я стянул с отчима старые кроссовки, носки и обмыл его здоровенные потные ноги в тазике и, вытерев после белым выстиранным полотенцем. Отчим оттолкнул тазик и натянул резиновые шлепанцы. Ритуал был завершен. Папочка дома. Не поднимая глаз, я подхватил тазик и выплеснул мыльную воду с крыльца.
"Накрывай!" — скомандовал отчим, когда я вернулся в дом. Они с гостем уже сидели за столом в зале. Я поставил перед ними тарелки, стараясь не пролить ни капли на скатерть (знал, чем это чревато) , насыпал суп. "Водку неси и шевели ногами" — бросил отчим. Поспешив на кухню, я прижался спиной к стене и постоял немного, переводя дыхание. Впервые в нашем доме был кто-то посторонний. Впервые кто-то, кроме отчима, видел меня таким. Щеки горели, в висках дико пульсировало. Я прислушался. "Сашка вообще молодец. И готовит, и по хозяйству помогает, короче, все делает вместо жены!", — хвастался отчим. "Прям все-все?" — едко хихикнул гость. "Еще как, Витек! Еще как!". Доставая из морозилки бутылку, я услышал хриплый смех.
Я поставил на стол водку и, не зная, куда себя деть, сел на краешек железной койки. Отчим мгновение глядел на меня, а потом отложил ложку. "Помогать-то помогает, — проговорил он, не сводя с меня глаз. — Да только, понимаешь, следить за ним нужно постоянно. Воспитывать". "А как же" — ответил Витек, с интересом глядя на отчима. Он медленно встал и подошел ко мне. Поджав колени к груди, я глядел на него снизу вверх и боялся даже пикнуть. "Встань, — скомандовал он. — Молодец. А теперь раздевайся". Я исподлобья кинул взглядом на усмехающегося гостя и покачал головой. "Нет", — мой ответ прозвучал сипло и тонко, голос был будто чужим. "Я сказал раздевайся" — повторил отчим. Я лишь решительнее помотал головой, как вдруг получил оглушительную пощечину, в глазах на мгновение побелело. Схватившись за щеку, я опустил голову. Отчим схватил за майку и рванул вверх. Как я ни упирался, противостоять ему у меня никогда не хватало сил. Майка полетела в сторону. Всхлипнув, я прикрыл руками гладко выбритый лобок и член.
"Вот видишь, Витек, — подойдя к шкафу, отчим открыл дверцу. — Нифига не слушается. А вчера, прикинь, что учудил. — Из шкафа выпадали на пол веревки, ремни, железные кольца и цепи. — Вместо того, чтоб картошку поливать, на речку пошел. Думал, я не узнаю! — Вернувшись, он схватил меня за шею и дыхнул в лицо свежим перегаром. — Думал, я не узнаю, сученок?". "О, да у тебя тут целый арсенал!" — удивился Витек, когда отчим прикрепил цепь на крюк в потолке. Связывая мне руки, тот хмыкнул: "Без этого никак". Специальным крючком продел между связанных рук и зацепил повыше на цепи, так, чтобы я едва касался пальцами пола. Второй веревкой связал вместе ноги. Голый, растянутый между полом и потолком, я почувствовал себя совершенно беззащитным. Под пронизывающим взглядом гостя член, казалось, съежился и стал еще меньше.
"Вот так, повиси пока" — довольный собой, отчим уселся за стол. "А твой сученок-то симпатичный какой, эх, — Витек смерил меня сальным взглядом. — Какое у него все худенькое, аккуратненькое… Личико, ручки, ножки… Как у девочки". "Весь в мамашу покойную, — отчим взял бутылку, в граненых стаканах булькнула водка. — Копия". Мужики чокнулись и выпили. Отчим поставил на стол пепельницу. Попыхивая сигаретами, разговорились о своем — каких-то складах, каком-то товаре и каких-то сомнительных делишках. Я тихо постанывал и, немного подтягиваясь, пытался разгрузить затекающие руки.
"Что, соскучился уже, — отчим потушил окурок и встал из-за стола. — Ну, ничего. Сейчас повеселимся. " Покопавшись в своем "арсенале", он взял толстый армейский ремень и обошел меня сзади. Перед тем, как закрыть глаза, я глянул на Витька: мужик так и замер, лицо раскраснелось, в дрожащих пальцах дотлевала сигарета.
Просвистел первый удар. Спину словно обожгло. Я впился зубами в плечо и зажмурился. Я знал, что лучше не кричать, иначе отчим заткнет мне рот своими грязными носками или трусами. Лишь считал про себя удары: раз, два, спина, попа, бедра, ребра с захлестом, так, что зацепило сосок, опять спина, попа. Обычное наказание — ударов двадцать. Потом отчиму, как правило, надоедает однообразие. Либо он так возбуждается, что продолжать уже не может…
Я насчитал двадцать пять. Сзади все горело. Уронив голову на грудь, я тяжело дышал. Отчим снова обошел меня, обтер рукавом пот. "Молодец. Терпеливый, — он взял меня за подбородок. — Ну, погоди. Мы только разминаемся". С этими словами он подошел к железной койке и придвинул ее в середину комнаты, как раз позади меня. Согнув в коленях мои ноги, привязал их к спинке кровати. Веревка больно впилась в запястья, когда я повис на руках. "Нет, пожалуйста… " — запричитал я и закрутил головой, понимая, к чему эти приготовления.