Мои родители переехали в небольшой поселок гидростроителей, когда мне было 6 лет. Поселок наш быстро разрастался, много строили тогда домов и квартир, а еще такие деревянные сборно-щитовые домики, причем очень быстро. Оригинальный домик, две комнаты и веранда на первом этаже и небольшая комнатка с мансардой-на втором.
И при каждом таком доме был участок соток пять или шесть. Прошло 10 лет, поселок наш получил имя и статус города, а на нашем участке, как и на других участках, летом цвел и пах настоящий сад. Я любил поливать его, а потом лежать в тени, наслаждаясь влажной прохладой. В углу сада, который забором соединялся с другим таким же участком, я устроил небольшой шалашик, типа партизанского-романтика молодости. Даже вблизи меня в нем было трудно заметить.
Очень хорошо, тем более, на соседнем участке, в таком же домике, жила семьи тетки Маши, как моя мамочка поговаривала, "бой-бабы". Голосина был у нее! Когда я служил в армии, то понял, что наш старшина, от голоса которого дрожали стекла в казарме, как говорится -"и рядом с ней не стоял". И вот она постоянно унижала своего мужа, орала на всю улицу, самое скромное из ее воплей-это — "мини-член!"
Однажды лежу в своем тайном "бункере", вдруг слышу шаги. Заросли черной смородины были у забора очень густые, но я же читал роман Богомолова"Момент истины": пообщипывал листочки в нужных местах и мне все прекрасно видно, а меня вот ни-ни! Смотрю, подошел такой высокий мужчина, на мой взгляд очень симпатичный, положил в противоположном от меня углу какой-то старый матрас, подушку без покрывала и прилег. Вроде даже всхлипнул, а потом вытер глаза платком. "Во выдала тетя Маша, мужика до слез довела", -подумал я. Не женюсь, вдруг такая же зверюка попадется! Лежит он, хлюпает носом, я хотел подремать, как тут еще шаги — пришла такая вот фигуристая девчонка лет 16-17, в коротком домашнем халатике. Сон сразу пропал, стало интересно.
Это оказалась его дочь, Вероника или Ника, как он ее называл. Стала эта девица его нежно целовать, успокаивать, мол, папочка ты мой хороший, я тебя так люблю, не расстраивайся. Я насторожил уши и глаза! Оказалось, маман ее не разрешает Нике есть шоколад, — зубы, мол, испортит. А папочка любимой дочке его тайком покупает. А сегодня эта"бой-баба"поймала его за руку и засунула шоколадку ему в трусы, с криками — может свой мини-член покормишь, больше вырастет! Да, оскорбления для мужика еще те!
Только дочка его, похоже, любит и жалеет. Ника все папу целует, гладит, один раз даже взасос поцеловала, он удивился, привстал, а она смеется — вот так ты, папочка, и успокоился, ха-ха! И опять его в губы! Видок еще тот, у меня даже мой писюн в шортах зашевелился. А тут папа зачертыхался, мол шоколад весь в трусах растаял, совсем про него забыл. Ника тут меня и удивила по полной: стянула со смехом брюки с папы и давай потеки шоколада с его члена облизывать. Ну здесь, конечно, папин член "восстал из пепла", поднялся. Да, в самом деле небольшой, не мини, конечно, но сантиметров 8-9 всего, таким эту лошадь, его жену, не успокоишь, ей скорее всего жеребца надо, породистого, с членом до земли, это я и в свои годы понимал.
Зрелище передо мной классное: красотка эта юная старается, язычком и ротиком работает вовсю, папаша стонет, потом руку ей в вырез запустил и стал грудь ласкать. Ника вообще заурчала, схватила его вторую руку и тоже к груди своей. От такого удовольствия папочка тихонько зарычал и стал дергаться — кончает от всей души. А Ника молодчина-все проглотила, вытерла ротик и легла сверху на него. "Папуля, сколько у тебя спермы, у тебя сто лет женщины не было, что ли?" Ну и вопросики, он даже вроде покраснел.
А Ника лежит на нем, стала опять в губы стала целовать и говорит, что она папочку своего очень любит, а раз мама такая нехорошая, то дочка всегда поможет ему, зачем же мучиться любимому папочке? А папик тоже хорош — запустил руки ей под халат, гладит ее попку, обтянутую узкими белыми трусиками, даже, скорее, мнет ее вовсю. Видимо давно без секса мужик, готов и дочку трахнуть, раз сперма из ушей скоро потечет от воздержания. Ну и парочка, от их разговора я чуть не кончаюсь, лежу не дыша, а ведь даже сдрочить нельзя, лежу, как говорится в разведке, "на положении ни гу-гу!"
Потом Ника легла рядом с ним, стала опять член его ласкать, а папик тоже не промах — стянул ее трусики до колен почти и давай ее попку целовать. Она выгнулась, стала стонать тихонько, а папа все старается, язычком работает. Раздвинул ее красивые"булочки", добрался до тугой дырочки и язычком там просто вовсю! Долго так было, потом она видимо сильно возбудилась и говорит: "Папуля, хочешь мне в попку? Только тихонько, хорошо?" А у него член сразу встал и через минуту этот развратник смазал заодно и головку члена своей слюной и вот уже всунул в ее такую классную круглую попочку этой аппетитной юной красоточки. Фигурка у нее классная! Он так долго двигался потихоньку, что я даже руку отлежал, на которую опирался. Ника стонет тихо, ну так сладко, что у меня в трусах так горячо стало.
Ну вот, зарычал он опять, у него видимо это так всегда при оргазме. Полежали они еще немного, слез папаша с нее, стал он Нику целовать и благодарить, мол прямо спасла она его, болело у папика все хозяйство в брюках от длительного воздержания. Потом эти развратники по одному двинули в дом. И так почти каждый день, когда папа Ники приходил с работы, они уединялись в этом углу сада. В попочку Ника ему редко давала, больше свой ротик открывала. Но зато как он ее в попку трахал -за все воздержание свое! Жена у него конечно стерва и сволочь, зато как с дочкой повезло! Вот она его любит и жалеет! Если в одном месте убывает — прибывает в другом! Закон физики и природы! Я как-то увидел его на улице, идет-улыбается. Еще бы, и в рот и в попку ему дают! Да еще такая молоденькая и фигуристая!
А однажды я сообразил, на мансарде, на втором этаже домика, был папкин бинокль, восьмикратный, я в него любовался теперь общением этой парочки. И вот однажды — но это уже вторая история!
Смотрю в бинокль, а тут меня вдруг обнимают: мамуля пришла! И тихо, как наша кошка! Что смотрим, шпионов империализма высматриваем — смеется мамочкка. А мамочка у меня классная! Взяла бинокль, стала сама смотреть и замерла! Увидела эту сладкую парочку! Потом оторвалась, расспрашивает меня. Рассказал я ей, что это Ника с папой, тетка Маша, гроза соседней улицы, его третирует, не спит с ним и обзывает. А дочка его "жалеет". А разве можно так? Мамочка как-то странно посмотрела на меня, помолчала, а потом сказала, что раз они любят друг друга, раз его жена так третирует, раз у него такое воздержание, то ничего страшного, только детей им нельзя иметь. А остальное все можно! И опять бинокль к глазам. А я обнял мамочку за талию, прижался к ее вздернутой мягкой попе и замер. Мне стало так хорошо.
Вдруг она вроде про себя говорит, тихо так, типа, мол, не поняла, он ее что, в попу имеет? А у меня от этих слов даже щеки загорелись, писюн мой встал -представил картинку! Я даже осмелел — взял мамочку за ее груди и стал нежно гладить. А под платьем у мамули два таких мягко-упругих шара — просто прелесть! А она молчит, смотрит в бинокль, только слегка трется своей попой о бугор в моих штанах. У меня давление в штанах растет, стал уже смелее мять эти чудесные выпуклости, пальцами чувствую, что сосочки увеличились, груди напряглись.