Жара
Стояла жара. Городок был забит отдыхающими, и "мушкетерская" компания Виталика из трех бездельников-школяров собралась за город "протестировать" только что открытое городскими властями лежбище любителей прохладной воды и бронзовой кожи. Решили встретиться у развилки за городом, но утром, в семь часов в условленное место пришел только Виталик. Последнее время утренний стояк его замучил, и перед выходом из дома хорошенько поработал рукой, чтобы излить семя в унитаз и облегчить дневную жизнь хотя бы на время.
В свои пятнадцать лет он очень остро реагировал на женские трусики, невзначай показавшийся из-под не в меру короткой юбки, или бюстгальтер, хорошо видимый в вырез кофточки. Тем более вид полуобнаженных тел на пляже, который возбуждал Виталика надолго, и лишь плавки из плотной черной ткани скрывали это возбуждение от окружающих.
Пока Виталик маялся на еще пустынной (еще бы, в семь часов утра) автобусной остановке, он несколько раз посмотрел на часы и изучил до последнего гвоздика объявление: "Старый пляж — Новый пляж". Наконец приехал автобус, почти пустой, из которого не вышло ни одного "мушкетера" , но вышла прекрасная незнакомка лет двадцати от роду. Нет, никаких выдающихся форм у нее Виталик не заметил, но иронично изогнутые брови, обычный недлинный нос, небольшие скулы, острый подбородок, ярко-красные сердечком губы заставили Виталика внутренне застонать, потому что его мужское естество зашевелилось и налилось. Кажется, девушка готова была вот-вот рассмеяться, но передумала в последний момент, и по ее губам блуждала лишь рассеянная улыбка. В одной руке она держала сумку-корзинку, а другую протянула как для приветствия.
— Юноша, но дайте же мне руку, наконец! — произнесла прелестная незнакомка, и Виталик, немедленно сорвался с места и вцепился в ее прохладную ладошку. Она вышагнула из автобуса, опершись на Виталикову руку, забавно вытянула накрашенные губы, отдувая со лба каштановую челку, и сказала, словно выстрелила из пулемета:
— Спасибо, молодой человек, больше никогда не надену эти туфли, меня Наташей зовут.
Виталик сглотнул густую слюну и хрипло представился:
— А меня — Виталик!
— О, какое чудесное имя! — восхитилась Наташа. — Будем знакомы! Да отпустите же мою руку!
Виталик внезапно обнаружил, что автобус давно ушел, Наташа стоит на асфальте, а он продолжает лихорадочно сжимать ее узкую ладонь.
— Извините, — пробормотал Виталик и вконец стушевался. Ему еще ни разу не приходилось общаться с такими НАСТОЯЩИМИ девушками, а школьные подружки все были не в счет.
— Ну, на какой пляж пойдем? — спросила Наташа, изучив объявление. — На старый или на новый?
— Думаю, на новый, — пробормотал Виталик и покраснел. — Я там еще не был.
— А я была вчера. Там интересно!
— Правда? И что там?
— Это необычный пляж! — шепнула Наташа.
— И что там необычного?
— Там все — нагишом!
Виталик остановился как вкопанный.
— То есть как?
— Очень просто, — пояснила Наташа. — Заходите в раздевалку, снимаете с себя все и купайтесь на здоровье. Я вчера одела купальник, знаете, такой глухой, сплошной, в таких в бассейне плавают, так пришлось снять. Дружинники заставили.
Виталик опять сглотнул слюну.
— А дружинники, они тоже, того: в смысле, голые?
— Конечно! У них только красные повязки.
— На руке?
Наташа звонко рассмеялась и заглянула Виталику в глаза.
— Не на ноге же! Конечно, на руке!
— Ну, мало ли! — натужно улыбнулся Виталик. — Может ТАМ!
Он выразительно посмотрел не оттопыренный гульфик джинсов.
— Ой, да Вы — шутник! — снова рассмеялась Наташа. — Нет, у них там ничего нет! То есть, у них там есть все! Я запуталась!
И, внезапно посерьезнев, добавила:
— Давайте перейдем на "ты". Не против?
Виталик не был против. Он был за и не только руками. "За" голосовал и его член.
Между тем свежеположенный асфальт кончился и сменился широкой, посыпанной желтым песком дорогой, которая упиралась в ворота с пламенеющей наверху надписью: "Нудистский пляж". У ворот стояли два ларька, торговавщих, один — мороженым, а другой — газировкой, в тени которого пристроилась румяная бабушка-старушка, продававшая билеты на пляж, а также пляжные шляпы и кепки.