— Михайловна, ты что без трусиков поедешь к подруге на именины…? — спросил у своей зазнобы удивленный не хуже меня Петрович.
— А я не хочу их грязные одевать, тем более после тебя извращенца. Может ты их не только нюхал но и дрочил на мои трусы Витя… . — смеясь сказала Валя и пудря носик, добавила.
— Да и кто будет знать что я без трусов? Под юбкой все равно не видно в трусах я или нет… . — хохотнула моя мама, а я про себя подумал что не будет Валя видно что ты без трусов, пока не нагнешся как сейчас обувая туфли, тогда твоя чёрная " девочка" видна как на ладони.
— Ну я пошла Петрович до завтра дорогой. И не забудь прислать ко мне в поликлинику своего приемника. Пусть завтра твой парень к двенадцати дня ко мне в рентген кабинет приходит. Посмотрю на него и возможно в " деле" попробую. И не обижайся Витя если твой пацан вздумает про меня языком трепать. Своими яйцами за его болтливось расплатишься… . — сказала моя мать Петровичу и резко прижав его к стенке, схватила одной рукой за яйца.
— Эээ. . , ты что творишь Валя? Совсем с " катушек" съехала я смотрю. Парень который завтра к тебе придёт, что партизан, от него слово лишнего не добьёшся. Потом мне спасибо будешь за него говорить. И отпусти мои яйца сучка, больноо… . — завыл Петрович извиваясь как уж от боли которую причинила ему моя мать, держа рукой беднягу за яйца.
— Это разве боль Витя? Так разминка перед настоящей болью которую я тебе устрою в случае если у парня присланного тобой, окажется " длинный " язык… — Валя отпустила яйца Петровича и уже стоя в дверях зала, открыла сумку и достала из неё пакет с трусами.
— На вот возьми мои трусы, пусть завтра их в больницу паренёк которого ты мне сватаешь принесет. Тогда я точно буду знать что он от тебя пришёл… . — хихикнула моя распутная мамаша и пошла в прихожею цокая каблуками по полу. Петрович засеменил за ней чтобы открыть входную дверь. А я сидел в шкафу с бешенным от увиденного стояком и ждал когда меня от туда выпустит хозяин квартиры. Самостоятельно вылезти на все свои усилия я не мог, защелка на которую у меня были надежды не работала и не открывала дверцу шкафа, сколько бы я на неё не давил.
— Вылазь Костян, ушла эта блядь. Ты видел что эта сука баднеровка творила? Чуть яйца мне на хуй не оторвала. И ты тоже хорош гусь, ведь договорились же с тобой что будешь сидеть тихо в шкафу. А если бы она тебя там запалила? Рассказала бы своим подругам что в моей квартире подсматривают за женщинами. И все ко мне больше ни одна блядь сюда не придёт… . — возмущенно говорил мне Петрович, открывая дверцу шкафа где я сидел маленьким ключом. Хозяин квартиры успел одеть трусы и майку пока провожал мою мамашу до входных дверей.
— Да нога затекла дядь Вить. Да и что ты кипишуешь? Ты же все равно в Москву уезжаешь жить к генеральше… . — ответил я маминому ебарю не понимая его возмущения.
— Там ещё " вилами по воде писано, " то ли возьмёт она меня к себе на постоянку жить в столицу, то ли нет. И пока на всякий случай я не хочу " палить" свою квартиру… . — понял сынок? Иди подрачи, смотрю у тебя сейчас хуй лопнет от напряга. Вот её трусы, хохлушки этой злоебучей. Только в ведро дрочи, не хочу чтобы ты мою ванную спущенкой поливал… — сказал мне Петрович, заметив на ширинке джинс у меня здоровенный бугор от вставшего колом члена. Он поднял с тахты брошенные мамой Валей трусы и я опрометью держав в одной руке мамино нижнее белье бросился на кухню за мусорным ведром.
Дрочить долго мне не пришлось, едва я поднес к носу Валины трусики чтобы вдохнуть аромат её ссак и выделений натекших с пизды, вспоминая белую как молоко мамину попу и чёрное очко в обрамлении жёстких кучерявых волосиков, как тут же кончил в ведро, поливая его дно и стенки, тяжелыми струями спермы.
— Ни фига себе Костян? У тебя столько спущенки вышло зараз? Эх мне бы твои годы, у меня по молодости тоже много спермы было, сейчас уже не то… . — сказал мне удивленный Петрович, увидев дно ведра, где была небольшая лужица белой как сметана спермы.