— Да он работает, только звук иногда пропадает. А смотреть "Огонек" без звука: это как-то: да ты заходи, может, починишь.
В комнате на столе стоял телевизор "Рекорд" и, действительно, показывал, но абсолютно без звука. Вовка покрутил ручки. Не помогло.
— Так. Выключай и неси отвертки и пассатижи, а еще халат какой-нибудь.
— Ой, Вов, а инструмент у нас в кладовке, может, сам посмотришь?
— Веди, посмотрю.
— Только там света нет. Лампочка перегорела.
— Тогда фонарик.
— А у нас нет фонарика.
— Тогда спички и свечку. Это-то хоть есть?
— Есть. В кладовке. Только там света нет. Лампочка перегорела.
— А ножик столовый есть?
— Зачем?
— Вместо отвертки.
— Сейчас.
Через пять минут интенсивного поиска Лина принесла кухонный нож с деревянной ручкой и цветастый халат.
— Халат чей?
— Мамин.
— Ладно. Оставим маме.
— Придерживай телевизор. Двумя руками.
— Вов, зачем?
— Чтобы на пол не упал.
Она схватилась за телевизор двумя руками и халат на груди наконец распахнулся. На нем не было двух верхних пуговиц, но и под ним ничего не было. Кроме груди, наверное, второго номера. Все бы ей пуговицы оторвать, такой бестолковой, подумал Вовка, и отодрать.
— Держишь? Снимаю заднюю панель. Слушай, а что вы делали, чтобы он говорил.
— Мы его шлепали.
— По попке, что ли?
Лина покраснела.
— Нет, по боку.
— Понял. Снял заднюю панель. Включай.
— Все лампы светятся. Уже хорошо. А звука нет: а это что за провод с серебристой нашлепочкой. А рядом контакт пустой. Сейчас прислоню.
Телевизор внезапно заорал. Линка от испуга попятилась, зацепилась за что-то и мягко шлепнулась на попку, задрав ножки и показав Вовке буйную поросль. Тут же попыталась натянуть коротенький халатик на коленки. Не получилось. Я все это видел, даже фотка есть, а все равно интересно, подумал Вовка, неужели одни инстинкты.
— У вас паяльник есть?
— Не знаю, а что это?
— Значит, нету:
Лина наконец поднялась с пола и одернула полы халатика.
— Могла бы не торопиться. Я люблю смотреть на волосы между ног.
Лина покраснела. Сейчас ты у меня еще сильнее покраснеешь, подумал Вовка, зачищая кухонным ножом конец провода.
— И почему вы с мамой не бреете лобки и большие половые губы? Из трусов волосы не торчат?
Лина закрыла лицо руками, но было видно, что и уши у нее красные.
— Ну, вот, починил. Держи телевизор, буду заднюю стенку прикручивать. Двумя руками держи. Не хочешь? Я и так уже прикрутил. Можешь сделать погромче. Тоже не хочешь? И не надо.
Лина все стояла, закрыв лицо руками.
— Хозяйка, с вас за ремонт просмотр.
— Какой?
— Не какой, а кого. Тебя. Ты не будешь мне должна ни копейки, но ты мне покажешь себя.
Она отняла руки от лица и внимательно посмотрела на Вовку.
— Как это?
— Как у нас дома с мамой. Без халата, без ничего, голенькую. У меня и фотка есть.
— Я не могу: мне стыдно, мне неловко:
— С мамой, значит, не стыдно, а без мамы — стыдно? Странные вы, женщины.
— Ладно. Тогда я тебе покажу. Хочешь посмотреть, что у меня между ног болтается?
Она отрицательно покачала головой, но уже не столь уверенно.
— Точно не хочешь? Тогда я пошел?
Лина кивнула. Она была, похоже, в тягостном раздумье.
Но тут во входной двери щелкнул замок, и в прихожей появилась
Линина мама
— Ой, мама! Нам Вовка телевизор починил за так!
— Правда? Правда, Вов?
— Пока работает, но как-нибудь приду с паяльником, припоем и канифолью, и сделаю, как следует. У вас почему-то нет ничего.
— Мужчины у нас в доме нет, вот почему. Ну, ладно. Об этом: Я, как знала, торт купила, давайте чай пить.
Вовка пришел домой и, пока раздевался, две девушки поглядывали на него с любопытством. Наконец Ирка не выдержала.
— У Лапиных был?
Вовка утвердительно кивнул.
— Перетрахал всех, осеменил?
— Нет. Телевизор чинил. Поет.
— А потом?
— Чай пили с тортом.
— И все?
— Все. Странные они, Лапины. Говорят, мужика им не хватает. С такими-то сиськами:
— Я же говорила, большие сиськи — не главное, — вступила в разговор Мара.