– Пустили воду, легли друг на друга и неистово лижутся. – доложил Вовка, соскакивая с табурета. – Если воду не выключить, они скоро утонут.
– Могли бы лизаться на диване, – пожала плечами Мара. – Пошли их спасать.
Они втроем вошли в ванную вовремя. Обе девушки уже пускали пузыри, не замечая этого. Вовка выключил воду и выдернул пробку из ванной. Лапины не заметили вошедших и продолжали яростно лизаться в позе шесть на девять.
– Ой, ребята, мне что-то тоже захотелось, – заявила Ирка, одной рукой задрав юбочку, а другой шебурша в потемневших от влаги трусиках.
– Да что там! – сказала решительная Мара, раздеваясь и становясь у ванной. – Давайте вприглядку. Вова! Начнешь с Ирки, закончишь на мне.
Лапины были спасены от утопления, но продолжали удовлетворять друг друга, когда Вовка вошел в Иркино влагалище, прихватив руками Ирку за груди. Сзади к Вовке прижалась Мара, и, когда Вовка ерзал по Иришке, Мара терлась о Вовкину спину и ягодицы грудями и лобком.
– Марка, встань рядом, – пропыхтел Вовка, нашаривая членом точку G в широком Иркином влагалище и одновременно наблюдая лохматую промежность Тамары. – Сейчас "переезжаю".
Ирка с содроганием кончила, и Вовка со спокойной душой вошел в более узкое влагалище Мары, начиная работать со всем размахом. Мара громко застонала, и Тамара, оторвавшись от промежности дочери, обвела "третьих лишних" мутным взглядом:
– Вы: кто? Вы: зачем тут?
– Мы тоже помыться хотим! – заявила все еще стоявшая в позе "полураком" Ирка.
– А вы все стонете и пыхтите, а не моетесь, – сказала Мара из-под Вовки. – Не оторви!
Вовка кончал и продолжал что есть силы тянуть Мару за груди. Тамара наконец сообразила, что находится в гостях в чужой ванной. Поняла и Лина, громко завизжав и попытавшись прикрыться обеими руками.
– Не кричи, дуреха! – осадила ее мать. – Раз попались, чего уж тут: а вы никому про нас не расскажете?
– Никому, – простонал Вовка, вынимая опададающий, но еще капающий член из переполненного влагалища Мары. – При одном условии.
– Каком же? – подобралась Тамара.
– Вы сейчас выберетесь из ванной, пойдете в комнату и встанете там у свободной стенки, – сказал Вовка, выжимая из члена последние капли спермы в ванну. – У Вас, мадам, фантастические груди, и я намерен их пощупать, а Ваша дочь интересна мне во всех отношениях.
Через несколько минут обе Лапины стояли у стенки, выполняя Вовкины условия: старшая – свободно и даже красиво расставив ноги и убрав руки за спину, младшая – стыдливо прикрываясь. Ощупав груди Тамары, Вовка перешел к Лине. Он присел перед ней, отведя ее руки и потрогав лохматый лобок, заявил:
– А тебе лобок лучше брить. Ничего не видно. У тебя клитор-то имеется?
– Имеется! – пискнула Лина и вновь прикрылась руками.
– А я что придумала! – закричала вдруг Ирка. – Мы все станем рядом, и ты, Вовка, нас сфотографируешь.
Она достала маленький фотоаппарат "Смена" и протянула его Вовке.
– Все, что надо, я уже выставила. Только щелкни.
Иришка и Мара встали с боков и образовали живописную группу, которую Вовка и запечатлел на века: Тамара – с ее узкими бедрами и дынеобразной грудью, справа Ирка – изрядно округлившаяся и заросшая за "пионерское" лето, слева от Тамары – не по-детски широкобедрая, но стесняющаяся Линка, а рядом – высокая, худощавая и гибкая Мара, старательно отводящая руки Лины от стыдного места, поросшего густой, но светлой растительностью.
– Для статьи в стенной газете "Как я провел это лето" , – сострил Вовка, перематывая пленку. – Улыбочку!
После того, как Лапины ушли, Вовка спросил у девчонок:
– Ну, и как вам такая грудь?
– Я бы не против, – тихо и мечтательно сказала Мара.
– А мне такие сиськи даром не нужны. Третий номер – самое то.
– Видел я одну кормящую. Так у нее больше. И круглее. И в каждой сиське литра по два молока. Мучилась бедняжка:
– Я думала, по пять! – сострила Ирка.