Далёкие шестидесятые. Мне было тогда XX лет. Я заканчивал восьмой класс.
Мы жили в маленьком городке, где работали мои родители. В конце апреля мать перевели на работу в другой город. Родителям нужно было уезжать, а меня решили оставить до окончания учебного года, тем более, что нужно было сдавать экзамены за восьмой класс. Присматривать за мной взялась моя учительница химии Елена Петровна. Она была подругой мамы и жила по соседству. Она была очень красивой женщиной. Её муж, тоже учитель, по-моему, совсем ей не подходил — сутулый, нескладный, в толстых роговых очках — рядом с ней выглядел нелепо.
После отъезда родителей, оставшись в квартире один, я стал ещё чаще предаваться сладкому занятию, а именнно, дрочить. Вкусив однажды этого запретного, как я считал, плода, я уже не мог остановиться. Что такое секс я не понимал, да и слова такого тогда не знал.
Знал, что люди ЕБУТСЯ, что от этого появляются дети, но считал, что это очень неприличное занятие. Я ещё мог понять, что этого хотят мужчины, у них встаёт, им нужно. Но женщины… их ведь ебут… как они могут этого хотеть?
В тот день, придя из школы и войдя в свою комнату, я сразу же достал мгновенно затвердевшего друга и стал яростно наяривать рукой, балдея от ощущений и стараясь оттянуть сладкий момент заключительного залпа.
Глаза мои были закрыты, но вдруг я почувствовал, что в комнате я не один. Открыв глаза, я увидел стявшую в дверях Елену Петровну.
Судорожными движениями я стал запихивать непослушный орган обратно в штаны, стараясь не смотреть на учительницу. После минутного молчания Елена Петровна сказала:
— Приведи себя в порядок, а потом поговорим, —
и вышла из комнаты.
Когда она минут через 10 вернулась, я сидел за столом и делал вид, что читаю учебник.
— Я обещала твоей маме заботиться о тебе, —
сказала Елена Петровна.
— Я не буду ей рассказывать о том, что сейчас было, но мы должны откровенно с тобой поговорить.
Сразу скажу, что в том, что ты сейчас делал, нет ничего постыдного. Все мальчики в твоём возрасте делают это. Это даже полезно. И мне очень важен этот разговор. Я учительница и это поможет мне лучше понять своих учеников. К тому же я мать и через 2-3 года у моего Павлика тоже начнется половое созревание.
Давай договоримся, я буду задавать тебе вопросы, а ты постарайся не стесняться и отвечать на них. Это будет как бы новый урок, о котором будем знать только я и ты.
Согласен? —
Я молча кивнул.
— Как давно ты мастурбируешь? —
Я недоумённо молчал.
— Ты не знаешь этого слова?
Эрекция? Паллюция? Эякуация?
Я так и думала. Тебе незнакомы слова, обозначающие те вещи, с которыми ты уже сталкивался.
Наверняка ты знаешь другие слова, которые вы, подростки, используете в разговорах между собой.
Для того, чтобы нам было проще понимать друг друга, ты можешь говорить так, как ты привык, а я буду тебе говорить, как это звучит правильно и культурно.
Согласен?
Я опять кивнул. Мне начинало нравиться, то, что происходило.
— Итак, начнем. То чем ты сейчас занимался, называется мастурбировать или онанировать. Как называете это вы?
Я слегка замялся, а потом выпалил: ДРОЧИТЬ!
— Ну, вот. Продолжим.
Скажи, как часто у тебя возникает эрекция полового члена? Ну, это когда член становится твердым.
Я окончательно осмелел:
— Вы хотите спросить как часто у меня встает… ХУЙ?
— О! Как грубо! Но, раз мы договорились… И как часто он у тебя встает?
— Может несколько раз в день, и почти всю ночь.
— А головка у тебя открывается полностью?
Меня понесло.
— ЗАЛУПА? Да, полностью.
Я почувствовал, что мой дружок начал твердеть.
— И ты каждый раз мастурбируешь?
Я окончательно обнаглел:
— Елена Петровна, мне кажется, мы лучше будем понимать друг друга, если вы попробуете произносить мои названия, а я постараюсь говорить провильно.
Елена Петровна слегка покраснела и помолчав сказала:
— Может ты и прав. Давай попробуем.
— Что вы хотели спросить?
— Ты каждый раз… дрочишь, когда у тебя встаёт… хуй?
Это было невероятно! Моя учительница, мамина подруга сидела рядом и говорила такое!
— Нет, конечно. Не всегда можно найти место где можно мастурбировать (!) .
Иногда эрекция (!) наступает во время урока. Если можно отпроситься в туалет, дрочу там. А ночью почти всегда, иногда по два-три раза.
— Ты каждый раз кончаешь?
— Спускаю? Конечно. Если не спустить, потом болят яйца.
— Ты ведь не кончил… не спустил, когда я пришла?
— Нет, не успел.
— Это плохо. И вредно. Ты знаешь… я хочу чтобы ты это сделал сейчас… мне важно убедиться, что ты всё делаешь правильно.
От этих слов голова у меня пошла кругом.
— Вы хотите, чтобы я… что сделал?
— Чтобы ты… подрочил свой член!
— Подрочил, что?
— Подрочил хуй! Ну, давай же!
Я медленно поднялся уже не стесняясь демонстрировать мои оттопыренные брюки,
растегнул ширинку и стянул брюки вместе с трусами.
— Ох! Какой он у тебя… я не думала, что у подростков в твоём возрасте может быть такой… .
Покажи головку… залупу…
Кажется Елене Петровне начинало нравиться произносить такие слова.
Про правильные она, похоже, забыла.
— Ну, начинай!
Я обхватил ствол и начал быстро двигать рукой, балдея от ощущений и от того, что на меня впервые смотрит женщина.
Елена Петровна следила за этим зрелищем, облизывая губы и часто дыша.
— Подожди! —
вдруг воскликнула она.
Я замер, обхватив стоящий колом хуй.
— Я так и думала. Ты слишком резко дергаешь рукой. Так ты можешь повредить головку… залупу и порвать уздечку.
Она быстро подошла ко мне и, отодвинув мою руку, обхватила хуй своими, чуть прохладными, пальчиками. Сначала медленно, а потом быстрее начала двигать, нежно касаясь головки кончиками влажных пальцев. Невозможно передать, что я испытывал! Моя дрочка — ничто, по сравнению с этим удовольствием. Постепенно ускоряя и меняя темп, Елена Петровна второй рукой обхватила мои яйца и стала их слегка покручивать. Из моей груди вырвался приглушенный вопль наслаждения, я дернулся и стал выплескивать, выстреливать струи, потоки горячей спермы.
Елена Петровна не успела увернуться и часть спермы попала ей на руки и юбку.
— О, боже, мальчик, как её у тебя много! —
сказала она, всё ещё сжимая мой хуй.
Потом, как бы нехотя, разжала пальцы и растерянно оглядела себя.
— Я сейчас…
Пока она была в ванной, я привел себя в порядок и вытер следы своей деятельности.
Вернувшись, Елена Петровна, стараясь не смотреть на меня, сказала:
— Прости меня… я не должна была… но я не смогла… не знаю, как это получилось.
— Елена Петровна! Это был самый замечательный урок. Я так много узнал и понял. А самое главное, что может быть так хорошо.
И я хотел бы продолжить занятия.
— Ты думаешь? Но только обещай, что об этом никто не узнает.
— Конечно! Вы — замечательная учительница!
— Хорошо. Но только давай будем заниматься теоретическими вопросами.
Елена Петровна села на диван рядом со мной.
— Скажи, у тебя были близкие отношения с девочками?
— Близкие это какие?