На стройке было темно и тихо, только издалека доносился шум проезжающих машин, а впереди, за забором, возвышалась громадина нашего с Лехой дома. Здесь, на бетонных плитах в тени недостроенного подъезда — тишина и покой, как на другой планете. Стройка эта уже полгода как стояла заброшенной и мы, пацаны старшего школьного возраста, облюбовали ее под свои вечерние посиделки, зная, что никто кроме своих нас тут не побеспокоит. Время приближалось к одиннадцати, стемнело окончательно и я уже подумывал, что пора бы и по домам. Разговор шел о бабах. Точнее, на данном этапе мы перебирали своих одноклассниц.
— Эх, Миха. . Вот бы Таньке вдуть…
Неудивительно. Танька, наша одноклассница, являлась признанной школьной красавицей и при наличии возможности ей бы вдул каждый, включая учителей. Шансов на это, конечно, не было никаких.
— Ага, щас, размечтался! Только тебя она и ждет!
— А что? Помечтать-то я могу? Вот например, ставлю я ее раком…
— Молчи уж… мечтатель. — ткнул я его в бок.
— А Наталью Николаевну? — не унимался Леха.
Это уже преподаватель химии. Тоже выглядит ого-го, несмотря на то, что вдвое старше Таньки. А с учетом того, как она одевается…
— Тоже небось раком? И ка-а-ак ей… — развеселился я.
— Не-е-е. . Ее спереди…
— Брось ты это, Леха. — попробовал я вернуть его на грешную землю. — Сам же понимаешь — хрен тебе там что обломится. Ну разве что можешь на нее подрочить.
— Легко сказать — брось, а как тут бросишь? То она в школе перед нами вертится. . — тут он был прав. Частенько, выходя из класса после ее урока, пацаны прикрывали рюкзаками пах. А все из-за ее дурацкой привычки записывать домашнее задание на доске в самом верху, для чего ей приходилось тянуться, вставая на цыпочки. От этого юбка, и без того длиной на грани приличия, приподнималась до самых ягодиц, действуя на всех лиц мужского пола вполне предсказуемо. Некоторые, правда, успевали вовремя отвернуться, но таких было немного. — То дома тетрадку по химии откроешь и сразу ее вспоминаешь.
— Ага. — Со мной происходило примерно то же, но решение было известно с незапамятных времен. — И что? Разок подрочил и ничто больше не мешает.
— Это если дома. — с самим фактом Леха спорить не стал — А если условий нет? Люди кругом?
— Смотря какие люди. Я вот, например, мешать тебе не собираюсь, я ж понимаю. Надо тебе — дрочи.
— Да я уже. . — пробормотал он.
Теперь я обратил внимание на то, что его локоть уже некоторое время подергивается, периодически толкая меня. Надо же, неужели и вправду дрочит!? Я вгляделся, но в темноте не увидел ничего, кроме едва заметной шевелящейся руки.
— Миха. . ты тоже давай… — услышал я его изменившийся голос. — У тебя же тоже стоит?
— Ну да. . — после секундной паузы признался я и принялся расстегивать джинсы.
Несколько минут мы сидели рядом, молча работая руками. Нарушил тишину Леха.
— Мих, раз уж мы вдвоем… давай я тебе подрочу, а ты мне?
Предложение было заманчивым, обещающим кучу новых ощущений, но уж очень отдавало голубизной. А этого правильный пацан должен бояться как огня. В то же время кроме нас тут никого не было, а уж мы друг друга не сдадим. Пока я так размышлял, Лехина рука обхватила мой член у корня и настойчиво ползла вверх, заставляя меня убрать собственную руку. Я ему не препятствовал. Завладев членом, он перехватился поудобнее и принялся двигать вверх-вниз. Я расслабился, почувствовав разливающуюся по телу приятную дрожь и протянул руку к нему, нащупывая твердый напрягшийся орган. Пальцы ощутили чужой ствол, каменной твердости, покрытый легко сдвигающейся теплой бархатистой кожицей. Обхватив его, я повел руку вверх, до соприкосновения с головкой, затем обратно… Кончить у нас почему-то не получалось, несмотря на все наши старания. То ли для этого требовалась привычная собственная рука, то ли окружающая обстановка так действовала на нас…
— Мишка… — Леха вдруг остановился сам и придержал мою руку тоже. — А хочешь, я в рот возьму?
— Чего-о-о???
— Ну понимаешь — сбивчиво начал он — Хочу узнать, что педики чувствуют, когда это делают. Давай, а?
— Не-е, Леш. . Как то это…
— Давай… — он сжал мой член, ответивший ему на это легким подрагиванием. — Или хочешь, в зад меня трахни?
Такая альтернатива нравилась мне еще меньше, однако член настойчиво требовал хоть чего-нибудь. А что, никто же не узнает? — внутренний голос ехидно уговаривал меня — Хотел новых ощущений? Так вот они тебе!
— Ладно, в рот можно. — шепотом согласился я — Только не здесь, вдруг забредет кто-нибудь? Пошли в дом.
Подтянув штаны, мы по куче кирпичей забрались в ближайший недостроенный подъезд. Внутри было совсем темно. То есть не видно ни стен, ни пола, ни друг друга. Тем не менее мы осторожно, на ощупь, забрались в первую попавшуюся квартиру.
— Ты где? — услышал я Лехин шепот.
— Здесь…
Он нащупал меня и прижал к стене. Я слышал его возбужденное дыхание, сначала напротив лица, потом опустившееся вниз. Он сам расстегнул мои штаны и зачем-то спустил их с трусами ниже колен. В темноте мне ничего не было видно. Напряженный член покачивался из стороны в сторону. Вот Леха поймал его, обхватив прохладными пальцами. Оттянул кожицу. Сейчас свершится — я замер в предвкушении. Никаких сексуальных контактов до этого времени у меня не было, кроме как с собственной рукой.
Головку обожгло горячими губами, охватившими ее. Потом губы скользнули дальше, член погрузился вглубь, встретив на пути столь же горячий язык. Это было ни на что не похоже, и в сто раз лучше простого онанизма. Я замер, стараясь навсегда запомнить эти восхитительные мгновения. Леха продолжал сосать, рукой перебирая мои яйца. Я положил ему руки на голову, легкими толчками задавая темп.
— Леш… Я сейчас кончу… — предупредил я его.
— Мммм — Он продолжал в том же темпе.
Я перестал сдерживаться и прижав к себе голову, излился ему в рот. Да-а-а, такого оргазма у меня не было никогда.
— Ну как? — спросил я, когда он отплевался от той части спермы, которую не смог проглотить.
— Что-то есть в этом такое… Я не жалею…