В Димкином шепоте было столько нежности, столько нескрываемой, жаром пышущей страсти, столько искренней, не подлежащей никакому сомнению л ю б в и, что у Расима по телу вновь побежали щекотливо-сладостные мурашки…
Cловно сладкий озноб прокатился по телу – то ли от странно волнующих Д и м и н ы х слов, то ли от той интонации, с какой он слова свои выдохнул-прошептал, – старшеклассник Д и м а, лёжа под Расимом – лаская Расима горячими ладонями, упорно называл дружбу любовью, при этом он говорил "люблю" ему, Расиму, так страстно и проникновенно, так радостно, так уверенно, что Расим, невольно сжимая, конвульсивно стискивая от удовольствия мышцы сфинктера, неожиданно для себя подумал, что, наверное, дружба… "настоящая дружба – это любовь" – подумал Расим, чувствуя, как в теле его незримо плавится, полыхает щекотливо-сладкий озноб.
– Расик… – прошептал Димка, целуя Расима в губы… не в засос целуя, а нежно касаясь губами губ.
– Что? – отозвался Расим, невольно млея от удовольствия.
– В душ идём?
– Идём, – словно это, проговорил Расим.
– Так вставай с меня… – тихо засмеялся Димка, не разжимая объятий.
– Ты меня держишь – не пускаешь… – засмеялся – отозвался смехом на смех – Расими.
– Потому что, Расик, я люблю тебя… – прошептал Димка, снова касаясь губами губ Расима.
– Дима, ты всё время… всё время об этом говоришь! – отозвался Расим с едва уловимым осуждением в голосе.
– Потому что я люблю тебя… – повторил Димка и, тихо засмеявшись – ещё крепче прижимая Расима к себе – пояснил-добавил: – Я всё время… всё время тебя любою!
Откуда ему, Расиму, было знать, что эти слова – "я люблю тебя!" – он, Димка, за два месяца проговорил-прошептал мысленно бессчётное число раз: он говорил эти слова в школе, видя Расика на перемене – мимолётно скользя ничего не выражающим взглядом его лицу, он шептал мысленно эти слова, глядя Расику вслед – надеясь, что Расим каким-то образом однажды почувствует его, Димкину, любовь, он шептал эти слова дома, мысленно представляя Расима…
Бессчётное число раз эти слова, обращённые к Расиму, выдыхались Димкой в пустоту, и вот – Расим был рядом… любимый Расик был рядом, и Димка готов был снова и снова повторять "я люблю тебя", упиваясь одним лишь тем, что он может говорить это вслух – может говорить эти слова ему, любимому Расиму…
– Вставай! – Димка, разомкнув объятия, шутливо хлопнул Расима по попе… и детское слово "попа" нравилось Димке применительно к Расиму, и нравилось слово "вазелин", потому что завтра он купит этот самый вазелин, чтобы любить Расика глубоко – до самого донышка… чтобы любовь Расима ощутить в себе – в своём жаждущем т а к о й любви теле… он, Димка, готов был любить всё, что имело хоть какое-то отношение к любимому Расику!
Расим, поднимаясь, оторвал свой живот от живота Димки – отлип от Димки, часть Д и м и н о й спермы забирая с собой, часть спермы своей отставляя на теле Д и м ы, – "всё перемешалось" – подумал Расим, вставая на пол, и тут же, вслед за ним, упруго колыхнув телом, встал на ноги Димка, чувствуя, как холодком обдало его мокрый от спермы живот.
– Держим курс на ванную… кто навигатором будет? – дурачась, прошептал Димка.
– Ты! – рассмеялся Расим, тут же включаясь в Д и м и н о дурачество.
– Согласен… ну, Расик… опять ты меня уболтал! – отозвался Димка, рассмеявшись вслед за Расимом. – А если я навигатор, то делаем так… – Димка протянув в темноте к Расиму руку, и Расим почувствовал, как член его оказался в свёрнутой Д и м и н о й ладони. – Идём… – легонько сдавив член Расима в своем кулаке, Димка потянул Расима за собой.
– Дима! – словно протестуя, с легким возмущением выдохнул Расим, но… непонятно было, то ли Расик возмутился действительно, то ли сделал вид, что он возмутился. – Ты как маленький… тянешь меня за пипис!
– А я и так маленький! – тут же согласился Димка, увлекая Расика за собой – держа его за мягкий и вместе с тем ощутимо упругий член. – Мне в баре даже вино не продали… барменша сказала: ты ещё маленький!
Расим рассмеялся, вспомнив, как Д и м а дурачил его по телефону, – ведь сначала он, Расим, подумал, что Д и м а всерьёз говорит про вино… а потом, когда понял, что Д и м а дурачится, стало слушать прикольно- в кайф… классный розыгрыш получился!
– А что – барменша поверила, что ты хотел мне вино купить? – откликнулся Димка, невольно улыбаясь.
– А фиг её знает… во всяком случае, на меня она смотрела осуждающе… может, она бы и не поверила, да ты ж в телефоне кричал: "вина! хочу вина!"… думаешь, она не слышала?
– Я не кричал: "вина! хочу вина!"… чего ты придумываешь? – Расим тихо рассмеялся.
– То есть, как это – я придумываю? Ничего я не придумываю! – запальчиво проговорил Димка, с трудом удерживая смех. – Хочешь, завтра пойдём, и ты сам у ней спросишь… она подтвердит, что слышала, как ты требовал в номер вина, кина и главного администратора… спросим?
– Спросим! – подыгрывая Димке, живо отозвался Расим.
– Вот… сразу говоришь, что спрашивать не надо! Потому что знаешь, что я прав… – Димка легонько сжал в кулаке чуть напрягшийся член Расима, чувствуя, как от ощущения в ладони горячего Расикова члена у него, у Димки, незримо разливается по телу сладостная истома. – Кажется, прибыли… без происшествий и аварий. Классный я навигатор? – улыбнулся в темноте Димка, пытаясь нащупать на стене сенсорный переключатель света.
– Ага, – отозвался Расим, вдруг подумав, что сейчас… сейчас Д и м а включит в ванной яркий свет, и они… как они посмотрят в глаза друг другу – при ярком свете? Разве им, двум парням, не будет стыдно за всё то, что они только что делали-вытворяли? Они, парни… они друг у друга сосали, и друг другу пытались вставить в попы, и Д и м а в попу его, Расика, целовал… и ещё говорил, что он завтра купит вазелин, а он, Расим, против этой покупки нисколько не возражал, – разве за это… за всё это им не должно быть стыдно?