— Расик, спасибо! — внешне спокойно проговорил Димка, и… никто не заметил, а только один Расим почувствовал, как Д и м а, беря у него, у Расима, ветровку, на миг прикоснулся к руке Расима рукой своей…
— Так, все в сборе! — раздался голос Зои Альбертовны, успевшей сверить наличие экскурсантов со списком в своей помятой бумажке. — Всё, ребята, выходим на улицу… автобус нас уже ждёт!
— А сакура… она сколько цветёт? — спросил Димка у изучающей японский язык девушки эмо, когда они всей гурьбой подходили к автобусу.
— Где-то неделю… или чуть больше — я точно не помню, — ответила Лерка. — Хочешь, я почитаю на сайте и завтра тебе скажу… или дам тебе ссылку — сам почитаешь… или можно узнать еще проще — вбей в какой-нибудь поисковик…
— Действительно! — хмыкнул Димка. — Я посмотрю, спасибо… я посмотрю вечером сам!
— Что, Димон… тоже хочешь учить японский язык? — рассмеялся Толик, оказавшийся рядом.
— Да ну! У нас с тобой, Толя, ума не хватит… — легко рассмеялся Димка, словами своими делая Лерке завуалированный комплимент.
А ведь он, Димка, в первый день — в разговоре с Зоей Альбертовной — назвал её, Лерку, лохушкой! А оказалось… вот ведь бывает как забавно: можно встречаться день изо дня — можно учиться в одном классе, видеть друг друга шесть раз в неделю, и в то же время про человека абсолютно ничего не знать!"Можно… ещё как можно!" — весело подумал Димка, в один миг представив прошедшую ночь… он, страстно влюблённый Димка, два месяца думал-мечтал о Расиме, но разве кто-то об этом знал? У них — у парней, живущих в двуместном номере гостиницы — была упоительная ночь, но разве кто-то об этом знает? Разве кто-то об этом догадывается — кто-то что-то подозревает?
Можно встречаться хоть каждый день — видеть друг друга ежедневно, и при этом у каждого может быть свой, ни друзьям, ни приятелям-одноклассникам невидимый мир… И еще он, Димка, подумал, что ему надо купить вазелин, а он, Димка, понятия не имеет, где вазелин вообще продаётся — где его можно купить: в магазине или, может, в аптеке… никогда ведь он смазку для секса не покупал!
Знал бы он, страстно влюблённый Димка, что всё так случится-получится удивительно сказочно, быстро и естественно, он бы купил вазелин ещё дома — заблаговременно приобрёл бы… глядя в огромнейшее окно отъезжающего от гостиницы экскурсионного автобуса, Димка подумал про Расика — про бесконечно любимого Расика, и сердце Димкино вновь наполнилось сладкой трепетной нежностью, — "пятое время года" — подумал Димка, чувствуя, как между ног у него, у влюблённого Димки, всё опять невидимо, но ощутимо набухает жаркой, желанной, неизбывно томительной сладостью…
День оказался насыщен разнообразными экскурсиями, но это ничуть не мешало Димке целый день думать о Расике, — Димка снова и снова вспоминал прошедшую ночь… как богач, любующийся своим богатством — неутомимо перебирающий драгоценные камни и всякие золотые украшения, Димка мысленно видел то одну картинку прошедшей ночи, то другую, — картинки прошедшей ночи наплывали сами собой, и Димка, вместе со всеми глядя на экспонаты в музеях, слушая экскурсоводов, то и дело чувствовал-ощущал, как твердеет в плавках его юный пипис…
Он, Димка, читал, что плавки носить всё время нельзя — что это вредно, что член у мужчин должен "дышать" свободно, но, во-первых, он носил плавки не всё время, во-вторых, он купил плавки чисто катоновые, и потому это были даже не плавки, а плавки трусы — очень тесные плавки-трусы, а в-третьих… в-третьих, что ему ещё было делать, если его неугомонный пипис совершенно не понимал, где можно бодриться, а где нельзя: ему, пипису, было без разницы — было по барабану, стоял ли Димка в мемориальной квартире скромного разночинца, или он, Димка, глазел на обилие позолоты в одном из бесчисленных офисов известной своим мракобесием и непомерным богатством госкорпорации, — Город-Герой был щедро богат на самые разные достопримечательности…
И еще он, Димка, с замиранием сердца думал — не мог не думать! — о ночи предстоящей: он представлял, как они снова, Расик и он, будут любить друг друга в постели — любить всецело, безгранично, до самого донышка, и… к этим Димкиным мыслям его, Димкин, пипис тоже был очень даже неравнодушен, — член в Димкиных плавках на протяжении всего дня неустанно дёргался, то вроде ослабевая, то вновь наливаясь сладкой горячей тяжестью… ну, и что б он, Димка, весь день делал бы без туго обтягивающих плавок — не вынимал бы весь день руки из карманов? Тоже было бы интересно…
Весь день они, Расик и Димка, обменивались — перекликались — мимолётными, для других совершенно неуловимыми взглядами: Димка, едва заметно щуря счастливый глаз, весело подмигивал Расику микроскопическим шевелением век, и Расик в ответ — точно так же задорно блестя глазом своим — весело подмигивал Д и м е… они, словно два затерявшихся во вселенной спутика, постоянно держали друг друга на связи — не упускали друг друга из поля зрения, — разве это было не счастье? Расим тоже думал — не мог не думать! — обо всём том, что случилось ночью, что потом было утром, и член у него, у Расима, то и дело подскакивал, вынуждая Расима время от времени с отстранённым видом словно бы невзначай засовывать руку в карман голубых джинсов… хорошо, что никто вокруг на всё это не обращал внимания!
Расик смотрел на пацанов — на своих одноклассников братьев-близнецов, энергично жующих весь день жвачки, смотрел на Диминых одноклассников — на Толика, Вовчика и Серёгу, и… он, Расим, думал о том, что никто из них ничего не знает, а потому… "разве все они могут знать, какой это кайф — быть другом Димы?" — думал Расим, — "и даже не кайф… точнее, не просто кайф, а счастье — быть н а с т о я щ и м другом такого классного, необыкновенного, ни на кого не похожего парня, как Д и м а!"
Расим, пятнадцатилетний школьник-девятиклассник, сам по себе не был избыточно озабочен, как нередко бывают озабочены пацаны в его возрасте, у которых все мысли сводятся к сексу и только к сексу, и вместе с тем он, Расик, был в том переходном возрасте, когда всякий парень-пацан в силу совершенно естественных причин так или иначе устремляется к сексу, будь то сладостные мечты-фантазии, или с разной степенью интенсивности втайне практикуемая мастурбация, или — что тоже отнюдь не редкость! — вполне реальное траханье в самых разных форматах, — Расик, конечно же, сам по себе не был парнем, озабоченным сексуально, но теперь, после ночи, проведённой в одной постели с Д и м о й, не думать о сексе он просто не мог…
А если учесть, что сексуальное удовольствие у него, у Расима, органично слилось, неразрывно сплавилось с ощущением Д и м ы как самого лучшего, самого классного парня на свете, то в совокупности это всё наполняло душу Расима, для всех совершенно обычного пятнадцатилетнего парня, чувством, сильно похожим на никому не видимое, никем не замечаемое счастье… он, Расик, просто не представлял — абсолютно не представлял! — как бы он мог вообще жить в гостиничном номере с кем-либо другим, а не с Д и м о й, — весело подмигивая самому лучшему в мире д р у г у Д и м е, Расик думал о том, как они снова окажутся вместе — вдвоём в своём номере — и пипис у него, у Расима, предвкушающе набухал, наливался горячей сладостью…
Между тем, небольшая заминка у Димки случилась в аптеке, куда он зашел, чтоб узнать, можно ли в аптеке купить вазелин, — это произошло уже в самом конце экскурсионного дня; они завершили обзорную экскурсию по наиболее значимым местам Города-Героя, и, когда автобус остановился на набережной, Зоя Альбертовна объявила, что, прежде чем группа отправятся на ужин в гостиницу, у всех есть сорок минут свободного времени, которое все они могут потратить по собственному усмотрению… естественно, Димка тут же усмотрел аптеку!
Собственно, так получилось, что аптека оказалась буквально рядом с остановившимся автобусом… л е н у с и к и, едва двери автобуса открылись, тут же, наперебой чирикая, устремились в зазывающий рекламой магазин "Всё Для Настоящих Леди", Расик с братьями-близнецами исчез в магазине "Сделай Сам", Толик, Серёга и Вовчик незамедлительно отправились разыскивать туалет, потому как держаться у них уже не было никаких сил — срочно требовалось отлить, кто-то куда ушел ещё, и Димка, ни минуты не мешкая, никому ничего не объясняя — ни для кого не придумывая историю про внезапно возникшие у него болезни, тут же скрылся за стеклянной дверью небольшой аптеки; в принципе, это была самая обычная аптека…
Вот только за стеклянными стеллажами, сплошь уставленными разноцветными упаковками с самыми разнообразными лекарственными препаратами, оказалась не пожилая женщина, которую Димка видел в аптеке дома, куда его посылали время от времени за какими-нибудь таблетками, а оказался молодой рослый парень в идеально белом халате… Димка, остановившись перед стеллажом — наискосок от парня, побежал глазами по полкам, ища вазелин.
— Вам что-то подсказать? — услышал Димка обращённый к нему голос; больше в аптеке никого, кроме Димки, не было.
— Мне вазелин… вазелин нужен! — выпалил Димка; он, оторвав взгляд от стеклянных полок, вскинул глаза на парня, и… ему, Димке, показалось, что этот стоящий за стеллажами парень каким-то образом догадался — понял! — з а ч е м ему, Димке, нужен вазелин… парень смотрел сквозь узкие стёкла стильных очков на Димку внешне бесстрастно, то есть дежурно доброжелательно, и вместе с тем… вместе с тем, ему, Димке, почудилось, что парень непостижимым образом тут же прочитал в его, Димкином, взгляде о том, ч т о ему, Димке, увиделось, померещилось-почудилось во взгляде самого парня за миг до этого…
Ну, то есть, стоящий за стойкой парень понял, что Димка понял, что парень всё-всё про него, про Димку, понял, едва Димка проговорил слово "вазелин", — они не больше двух-трёх секунд смотрели друг другу в глаза, но в это ничтожно малое время словно невидимая искра в з а и м н о г о п о н и м а н и я пробежала между их устремлёнными друг на друга взглядами… как сказали б французы, chaque villain trouve sa vilaine — рыбак рыбака видит издалека… similia similibus!
*****
Ну, догадался он… ну, и что? В дополнение к вазелину нужно было б купить ещё пару презиков, и… пусть бы потом он думал всё, что хочет! Его догадки — его проблемы… а то, блин, пипец получается: я для Расика горы готов свернуть, а сам при этом в какой-то аптеке едва вазелин смог купить… полный пипец!" У Димки невольно возникло чувство лёгкой досады на себя самого, но — вазелин был в кармане, и Димка, глядя на монитор телефона — на радостно улыбающегося Расика, с чувством неизбывной нежности улыбнулся Расику в ответ: "я люблю тебя, Расик… мы любим с тобой друг друга, и это… это — самое главное!"
*****
— Вам какой — детский или косметический? — спросил парень в белом халате, оставаясь таким же внешне бесстрастным — дежурно вежливым, доброжелательным.
Ему, Димке, в ответ нужно было б сказать или "детский", или "косметический", потому как для секса анального вазелин подошел бы любой, но вместо этого чуть растерявшийся Димка зачем спросил-уточнил, как будто это была так важно:
— А в чём между ними разница?
— По качеству продукта разницы нет никакой, — парень, внимательно глядя Димке в глаза, едва заметно улыбнулся. — "Детский вазелин" — вазелин обычный, классический, а "Косметический вазелин" имеет те же самые качества плюс приятный запах, нейтрализующий другие побочные запахи… смотря для чего вы этот продукт приобретаете — с какой целью вы вазелин покупаете…
"Бля!" — непроизвольно матюгнулся про себя вконец опешивший Димка, которому показалось, что парень, внимательно глядя ему в глаза — говоря "для чего" и "с какой целью", чуть ли не открытым текстом даёт ему, Димке, понять, что он, этот парень, его, Димку, вычислил, что он про него, про Димку, всё знает, — Димка, стремительно отводя взгляд в сторону, почувствовал лёгкий п и п е ц…
— Мне обычный… классический, — торопливо проговорил Димка, поспешно доставая деньги. — И ещё этот… ещё — лейкопластырь мозольный!
Нах ему, Димке, нужен был мозольный лейкопластырь, он, Димка, не знал сам! Пару раз он покупал мозольный лейкопластырь дома, и теперь мысль о мозольном лейкопластыре возникла сама собой… ну, то есть, чтоб не так всё было явно, не так однозначно — чтоб ещё хоть что-то ему, Димке, было нужно, помимо вазелина, в этой долбаной аптеке!
Парень положил перед Димкой коробочку с тюбиком вазелина, положил пакетик с мозольным лейкопластырем, назвал сумму для оплаты, неторопливо пробил чек, так же медленно, неторопливо отсчитал сдачу, — буркнув:
— Спасибо! — Димка метнулся на выход, успев услышать за спиной внешне бесстрастный, вежливо доброжелательный голос:
— Всего наилучшего! Заходите ещё…