"Будучи одета лишь в пушистый серый свитер на нагой торс, короткую чёрную юбку и блестящие полупрозрачные колготки, Анна Красинская была весьма привлекательна.
Глядя на меня с полуулыбкой — мы познакомились лишь пару минут назад в круглосуточном пищезаправочном заведении со странным итальянским названием — она провела рукой по колену, словно полируя и без того блестящую ткань колгот. Переложила ногу на ногу, приковав к ним моё и так пристальное внимание, после чего улыбнулась ещё шире.
Кадык мой невольно дёрнулся.
Не отводя от меня взгляда, она закусила губу. Затем выпрямила ранее полусогнутое верхнее колено и вытянула ногу во всю длину, позволив мне полюбоваться игрой света на сетчатой материи. Краешек её и без того короткой юбки при этом обнажил ногу чуть выше, побудив меня вновь сглотнуть слюну.
Ступня Красинской меж тем мягко легла на мои брюки в сакраментальном районе ширинки и чуть-чуть надавила носком.
Я заалел, хотя в пищезаправочном заведении благодаря позднему времени суток мы были одни и никто не мог нас увидеть.
Каблучок Анны щекотнул меня.
Опустив ножку на пол, откинув плечи и голову назад и даже приняв как будто на мгновение серьёзно-печальный вид, Красинская провела ладонью по пушистой ткани своего серого свитера, словно бы приглаживая его, а на деле заставляя более чётко очертить контуры не скрываемого никакими лифами бюста.
Я чуть не задохнулся.
Пытаясь отвести взгляд от очертаний её груди, я упирался взглядом в её безумные, великолепные, сводящие с ума колени. Пытаясь же отвести взгляд от чуть-чуть раздвинутых ею коленей, вновь упирался взглядом в её пушистый свитер и ловил краем глаза её насмешливо-печальную улыбку.
Я хотел её, как сумасшедший.
Красинская приоткрыла губы. Тонкий, как шлеер, язычок пробежал между ними.
Проведя рукой ещё раз по свитеру, она прижала ладонь плотно-плотно к серой ткани и даже слегка пощекотала себя через неё подушечкой большого пальца…"
Читая сей шедевр гормонального творчества, Анна Красинская и в самом деле чуть приоткрыла губы.
Правда, не для пробега язычка.
Ознакомившись до конца с текстом — примитивным, безыскусным, явно написанным ещё до формирования у автора определённой стилистики и рассчитанным на то, чтобы путём подбора нехитрых словооборотов-ключей довести самого автора в минимальный срок до кульминационной точки, — Красинская была пунцовой как старый советский флаг.
Правда, она сама по большому счёту не понимала, что заставляет её так реагировать.
Так она себе говорила.
"Чему ты удивляешься? Тинейджер есть тинейджер. Одно в уме", — так резонировала внутри неё скептично-спокойная часть её "я".
Тем не менее Анна в целом не была спокойной, садясь за руль автомобиля и возвращаясь обратно.
Другая часть её ощущала себя преданной.
"Притворялся, будто не узнаёт".
"С журналисткой, видите ли, удивлён он общаться".
Анна вновь залилась краской, искромётно припомнив одну из своих недавних опрометчивых откровенностей в разговоре на личные и почти что лирические темы.
"Строил из себя всепонимающего психолога и чуть ли не бескорыстного вечного друга. А сам, значит, без ума от "безупречной формы коленей" и "темноватого оттенка сосков"? Ловил, небось, каждое движение объекта своих эротических фантазий, каждый сантиметр открытой взгляду кожи, не веря подобному счастью, может быть, ещё и подглядывал за мною в ванной, даром что с сотрясением мозга? Надо ещё разобраться, кстати, что у него за сотрясение".
"Романтик-фантазёр серебряно-лунных паутин ночного света. Неизвестно ещё, о чём он там фантазировал, когда получил бампером по пустой голове".
В общем, Анна кипела.
Как часто бывает, за время вынужденной паузы в связи с поездкой через район к дому жажда мести чуть подостыла и из пламенной превратилась в холодную.
Став от этого, как также часто бывает, ещё изощрённей.
***
— Пряный посол удался? — подперев подбородок руками, журналистка смотрела на него. Во взгляде этом, помимо заботы, сквозило нечто, чему определения Стас дать не мог.
— Вполне, — признал Стас. — У тебя золотые пальцы.
Почему-то при произнесении последней реплики он чуть покраснел, а Анна Красинская гибко вытянулась вперёд, наклоняясь за освобождённой от яичницы тарелкой. Сейчас на ней было нечто наподобие светлой обтягивающей футболки с глубочайшим декольтированным вырезом.
Стас не мог отвести взгляд.
Просто не мог.
— Тебе, наверное, хочется пить? — предположила Красинская, невинно хлопая своими мягко сияющими глазами и словно бы не замечая ничего. — Жажда после острого обычно так сильна.
Не дожидаясь ответа — Стас был просто парализован — она грациозно распрямилась и развернулась по направлению к двери. Почти поплыла, подобно кораблю, чуть покачивающему кормой, от которой Стас также не мог отвести зачарованный взгляд. Тарелка в её руках совершила при этом неловкий наклон и вилка соскользнула вниз на пол.
— Как я неуклюжа. — Голос Красинской можно было класть в чай вместо сахара.
Она вновь изогнулась, наклоняясь за вилкой, при этом и без того коротенькая её юбочка задралась так, что Стас воочию увидел начало блестящих колготок и даже успел обнаружить взглядом отсутствие нижнего белья.
Он сглотнул слюну.