Два старших класса соединённых вместе Кирилл Алексеевичем вместо трудов и физкультуры по случая первого дня учёбы гоняли в футбол на большой детдомовской полянке. Лика в мальчишьих спортивных трусах как раз с пылом доказывала оказавшемуся в чужой команде учителю физкультуры всю неправильность его спортивного поведения: только что он слишком активно помешал ей вогнать мяч в ворота противника, то ли нечаянно, то ли умышленно толкнув плечом, и по внутренним правилам ей, как "мазиле" теперь следовало отправляться на ворота. Вратарить Лика не любила и настаивала на штрафном. Кирилл Алексеевич знать ничего не хотел и утверждал, что "всё по правилам" и ещё неизвестно, вообще, кто кого толкнул. При этом строил настоящие футбольные гримасы и держался за плечо.
— Римченко! Лика! — донеслось с края футбольной площадки, и спортивный спор разрешился самым неожиданным образом: пылающая, взлохмаченная Лика была уведена директором школы, а на ворота и без того слабой, почти исключительно девчачьей команды отправился сам Кирилл Алексеевич.
— Девочки, я в город, — Матвей Изольдович щёлкнул застёжкой портфеля перед сидящей на его столе, ещё запыхавшейся Ликой и улыбающейся рядом с нею Наташей. — Буду часа через два, может быть через три. Полы, окна, это вы без меня, а потом нужно будет заняться интерьером, я как раз подойду. Вот ключи, и не забудьте на большой перемене про столовую!
Через пару часов Наташа вернулась с ведром чистой воды и поставила его в угол: мыть, вроде, пока было нечего. Лика сидела на подоконнике распахнутого до блеска вымытого окна и рассматривала солидный перекидной календарь взятый со стола директора. Только начался четвёртый урок, но мысль вернуться в классы никого не потревожила — освобождение от занятий было на целый день, да и четвёртый урок по случаю первого сентября почти во всех классах был последним. Класс Лики, вообще, продолжал гонять мяч во дворе. Лика захлопнула календарь и посмотрела в окно. "Ха! Ага!!! Смотри, Нат! Сам с двух метров не может попасть. Мазила!" , оживлённо порадовалась какому-то спортивному промаху своего учителя физкультуры Лика, и Наташе почему-то вспомнилось, как девчонки шептались о том, что Лика в него влюблена…
— Лик, ты, правда, больше не сердишься? — Наташа потянула за руку старшую подругу.
— За что? — Лика с недоумением около секунды смотрела на Наташу, так что Наташа даже успела пожалеть о вырвавшемся беспокоившем её с утра вопросе.
Но было поздно. Лика всё вспомнила и нахмурилась.
— Ага, моя лапочка! — голос Лики не предвещал ничего хорошего. — Ещё как сержусь. Я, вообще, не играю с тобой. Никогда!
— Лик… — жалобно мяукнула Наташа и потянула умоляюще Лику за руку ещё раз.
— Нет-нет! Всё! — остановить очнувшуюся подружку было невозможно никак. — Сколько раз? Ну скажи — сколько раз? Мы договаривались с тобой, что никогда!
— Ну, Лик… — Наташа внимательно изучала голые загорелые коленки Лики, стараясь не обронить на них непрошенную слезу. — Я же в последний разик уже… В последний-препоследний…
В конце концов, Лика сама была виновата, что её неземные синтетические трусики растягивались и утягивались до любого размера! Соблазн стянуть их у неё хоть на денёк был слишком велик, и Наташа в честь праздника не смогла себя переубедить во всей безответственности поступка.
— Мне их мама Нина привезла! — "мамой Ниной" в детдоме называли юную учительницу младших классов Нину Владимировну. — Из Крылатово! Это, знаешь, где?! А вы, балбесы мелкие, у меня их все уже перетягали! Правда, правда ведь?
Лика даже немножко потормошила Наташу за потерявшие глаза на коленках плечики.
— Правда… — сокрушённым шёпотом согласилась Наташа, на всякий случай ещё и легонько кивнув.
— Я не хочу с тобой дружить! — только и смогла произнести перевозбуждённая Лика, в возмущении чуть ли не на полуслове замолкая.