– Завтра после работы заходи ко мне в гости. Я тебя накормлю и оттрахаю, – сказала она. После чего подумала и добавила: – Два раза.
– Мы же вроде к зубному собирались, – улыбнувшись, ответил он. – У меня скоро белки во рту заведутся.
– Ага. Летяги.
– Я когда тебя проводил сегодня, обнаружил, что трусы на изнанку напялил. Ладно хоть не при всех раздевался. Ты, кстати, меня два раза накормишь или оттрахаешь?
Ленка хихикнула и приложила трубку к другому уху.
– А я тебе точно не надоела еще? – ехидно спросила она.
– Завтра объясню, при личной встрече. Знаешь, что такое апатия? Говорят – это отношение к сексу в первые пять минут после секса. Брешут?
– Брешут. Ну пока, крыс. Буду я дрыханьки.
– Пока, зайчатина. Я тоже пойду. Почту завтра проверю – черт с ней. Ты на пузе или на попе лежишь?
– На пузе.
– Значит, целую в попу:
Он нажал на серую кнопочку, на которой белым было выведено "on/off". Вытянулся на полкухни, зевнул и прошлепал до кровати. На секунду захотелось включить компьютер – вдруг чего-нибудь важное по электронной почте пришло? Нет, на фиг, все завтра. Подождут.
Фотографии: их много, плывут, плывут мимо. Где-то щелкает магнит, прижимающий пленку, мигают отсветы. Желтый, пурпурный, голубой, щелк, желтый, пурпурно-голубой, щелк, щелк, желто-пурпурно-голубой: На всех снимках – одно и то же. Порнуха. Домашние вакханалии садо-мазохистов, женщины какие-то в коже, грязные мужики, голые части тел. Групповухи, фетишизм, зоофилия. На всех фотографиях порнуха:
Подушка смялась и прижалась к спинке кровати. Дамир встряхнул головой и стащил с себя промокшую майку. Блин, приснится же! Вот что значит за гроши вкалывать оператором в фотомагазине.
Он в темноте улыбнулся своим кошмарам. Убрал пальцами "накипь" из уголков глаз и шлепнулся спиной на простынь:
Через три дня Дамир с Ленкой собрали минимум шмоток, сели в трамвайчик и покатили в сторону железнодорожного вокзала. Он все-таки уговорил ее поехать на очередной конвент писателей-фантастов в Екатеринбург.
– Ну сам подумай, чего я там буду делать? – отнекивалась она. – Вы там о своей белиберде литературной опять трепаться начнете и напьетесь в стельку. Напьетесь ведь?
– Ну напьемся, конечно. Но я зато с тобой жить буду. Вдвоем, в номере мы будем вдвоем.
– А там стены тонкие, поди?
– Мне до лампочки! Кому не понравится – пойдут пастись.
Когда вылезали из трамвая, Ленка испачкала джинсы и долго материлась себе под нос.
– Ты почему ругаешься, как сапожник? – спокойно спросил ее Дамир.
– Да потому что теперь у тебя будет девушка в грязных джинсах!
– Ну и что?
– Разонравится она тебе и ты ее бросишь.
– Разве чистота одежды как-то связана с фригидностью?
– Причем тут фригидность?
– При том, что я от тебя отвяжусь, только если ты перестанешь меня хотеть.
– Во дурак.
Вошли в здание вокзала. Он же у нас лучший в России считается, вокзал-то. Вбухали половину городского бюджета на строительство. Красота. Зато кварплату подняли, и проезд в общественном транспорте подорожал – чтоб народ не расслаблялся.
– Через двадцать минут поезд, – сказала Ленка, глянув на табло. – Покурим?
– Угу. Пошли только на платформу сразу.
А вот лифты здесь действительно презентабельные. И просторные к тому же, чистенькие. Их много. Никто и не заметит, если один встанет минут на семь:
Даже когда они стояли на платформе и жадно глотали никотин, Дамир еще чувствовал жар ее тела. Осталась также легкая дрожь в ногах.
– Маньяк, – коротко сказала Ленка, с шумом выпуская струйку дыма.
– Ты первая меня схватила, – сыто промямлил он.
– А ты мог бы и сопротивляться для приличия.
– Еще чего. Калории на всякую ерунду тратить.
– А так будто не потратил калорий.
– Ха! Это же на полезное дело.
– Конечно, – она улыбнулась, – ты же у нас мастер спорта международного класса по сексу.
– Ой, ладно отстань, – фыркнул он. – Я с немкой сто лет назад каплю полямурил. Сама-то вон:
– Хенде хох! – Ленка глумливо вытаращила глаза.
– Иди ты! Сама полпланеты в будуар таскала. Что, тяжело в ученье?..
– Поезд вон выворачивает.
Солнце накалило асфальт на перроне до липковатого состояния. Дамир купил бутылку минералки и пару пива.
Вагон со скрипом остановился. На купе денег у них не хватило, пришлось протаскиваться в душную плацкарту. Рядом оказались сухонький дедуля и женщина средних лет, по-видимому, торговка.
– Вот одна верхняя, одна нижняя у вас, – сразу затарахтела она. – А то я не могу наверху спать – упала в детстве и не могу больше. А дед-то вон залезет и храпит там себе.
Дед смущенно зафыркал и улыбнулся. Состав дернулся и покатился.
Дамир с Ленкой разложили вещи, переоделись и залегли в спячку до самой ночи. Все же рутина рабочих дней изматывает человека до костей:
Когда проснулись, сразу пошли в тамбур курить. Поезд сильно качало из стороны в сторону, и им то и дело приходилось поддерживать друг друга. За грязным окном мелькали редкие синие светлячки семафоров – проезжали какой-то полустанок.