Торжественный обед затянулся, и Гриша поздно пришел во флигель серебряных колечек. Голенькая шоферка лежала, уткнувшись носом в подушку, и тихонько всхлипывала.
— Ну что ты, маленькая?
— Я подумала, что вы уже не придете — ответила ему девушка, не поднимая головы.
Первоначально Гриша намеривался действовать по принципу "всунул, вынул и ушел". Но жалобный вид шоферки-невесты, ее молодое тело изменили намерения. Он нежно провел по ее спине, погладил попку и ляжки. Девушка дрогнула, приподняла зад и раздвинула ножки. Молодой хозяин провел пальцем по влажной щелке и вставил его во влагалище. Ощущение было необычайно приятным. Другую руку подсунул под ее тело и ухватил за титю. Девушка ойкнула и громко задышала.
— Я хотела бы поцеловать хозяина — прошептала она тихонько.
— Встань и раздень меня — ответил Гриша.
Девушка поднялась и неумело начала возиться с его одеждой. Правда, Гриша ей сильно мешал — то раздвигал руками ее ягодицы, то ловил губами розовые соски. Наконец, раздевание закончилось, и девушка уселась к нему на колени. Торчащий член Гриши сильно упирался в ее голую попочку. Оба они были совсем неискушенными в сексуальных утехах и не представляли, нужно ли продолжать ласки или уже пришла пора для дефлорации. Паренек долго целовал ее губы, нежные грудочки. Подумал, "а кузнец уже ласкал ее тити, или она подобного не допускала"? Хотел поцеловать ее животик, но было неудобно.
— Встань, пожалуйста — попросил Гриша.
В обращении к рабыне господа никогда не употребляли слово "пожалуйста". Потому просьба молодого хозяина особо тронула девушку. Она ожидала грубого насилия, боли, но не такой нежности.
Девушка встала между колен у Гриши и, сама того не ожидая, прижала его голову к своему животу. Гриша целовал бархатную кожу животика, спускался все ниже к волосикам лобка. Девушка тихо ахала и гладила его по волосам. Наконец он поцеловал ее в лобок и, неожиданно для самого себя, взял в губы ее колечко.
— Так и поведете меня на козлы? — развеселилась рабыня, намекая, что провинившуюся ведут на поводке, прикрепленном к колечку.
Гриша повернул ее спиной к себе и поцеловал кругленькую попку.
— Ой! Разве так делают? — спросила она.
В ответ Гриша поцеловал вторую ягодичу, потом взял девушку на руки и нежно уложил ее на кровать. Шоферка понимала, что приближается кульминация лишения девственности, и сильно волновалась.
— И не расскажешь потом никому, что господин меня в попку целовал.
Широко раздвинула ноги, и, взяв ручками ствол члена, сама приложила его к заветной дырочке. Проткнул ее Гриша удивительно легко и почти безболезненно. Второй раз, для испытания новой позы, посадил ее верхом на себя, чтобы шоферка сама насаживалась на Гришин горячий кол.
Потом лежали обессиленные и тихонько ласкали друг друга.
— Вот и все: Завтра назначайте день свадьбы. Теперь поспи, маленькая, — сказал Гриша — и пусть тебе приснится золотое колечко.
— Рожу сыночка и назову его Гришей — прошептала ему на ухо девушка только что ставшая женщиной.
— Смотри, заберут тебя от кузнеца в Программу.
— Так ведь это только после первого мальчика — ответила она.
***
Ранним утром Гриша вышел во двор и увидел, что Лошадка уже впряглась в дрожки. На шею себе он надела веревочную петлю-удавку и ее конец перебросила через балку над коновязью. Утро было довольно холодное и Лошадка была покрыта попоной вроде мексиканского пончо — квадратный кусок шерстяной ткани с прорезью для головы. Так она ненавязчиво показала молодому господину, что ее следует накрывать попоной, если она вспотеет после долгого бега. Она собрала волосы на затылке в короткий хвостик и где-то раздобыла пеструю головную повязку.
Не имея возможности щеголять одеждой, рабыни модницы уделяли большое внимание прическе и украшениям. Многие по своей инициативе прокалывали уши и вставляли в них серьги. Вот и у Лошадки на шее сегодня появились крупные деревянные бусы.