До марта оставалось 10 дней. Природа, погода, политика и экономика… (здесь я выкинул небольшой кусочек) …Вода кипела в радиаторе моего старенького авто (следовало техническое объяснение причин… Бог с ними) …7 утра, воскресное утро. Моя Подружка и я едем через сонный темный город к железнодорожной станции. Она садится в электричку, а я остаюсь ждать в медленно остывающей машине. Час туда, час обратно, примерно столько же там — около 10 их можно ожидать. Их — Подружку и козу (ну, в крайнем случае — овцу…); они приедут, и мы отправимся за город в мой летний дом, где на природе и свежем воздухе я буду предаваться своей дикой страсти — зоофилии.
Вы спросите… Вы много чего захотите спросить, в частности: зачем это нужно было Подружке?.. Я не берусь анализировать ум женщины. Часто подружки, особенно из "бывших", понимают тебя лучше "теперешних" и бывают отзывчивы на самые странные призывы… Может быть, считают, что это — последняя искра чувства, которой они будут дорожить всю жизнь. А может, просто "бывшие" подружки — самые преданные и честные друзья. Дорожите старыми отношениями!
…Они появились уже после полудня. Подружка вела на поводке серую козочку. Зверя посадили на коврик, постеленный на заднее сиденье, и тронулись в путь. Искрился еще не заляпанный городским говном вчерашний снежок (н-да!), не предвещая ничего хорошего заднеприводному авто с лысой резиной… (еще одна небольшая купюра) …Подружка боялась, что коза мне не понравилась, коза, очевидно, всего боялась, но не подавала вида… С разгона залетели на участок (без разгона не получится — застрянешь!). Разгружаемся. Перетаскиваем в дом запасы для недельной жизни. Коза, привязанная на автомобильном капроновом тросе к дереву, внимательно следит за нами своими особыми вертикальными глазами. Вы когда-нибудь заглядывали в глаза козе?
(следовало несколько абзацев заготовки дров и описаний температурного режима печки и дачи в целом, вряд ли актуальных читателям, не собирающихся топить конкретно данную дачу… Пара купюр ниже также вызваны темой дров и температуры)
— Ну, как она? — не выдержав, спросила Подружка.
— Пожалуй, маловата, да и вымени что-то не видно…
— Да она еще молодая — 9 месяцев всего, поди девственница! — многозначительно заметила Подружка, видимо, вспоминая эту дачу года 4 тому назад, когда она тоже была девственницей… последний день.
— Этого-то я и боюсь… Вдруг не влезет.
Я подошел к козе, почесал ее между рогов и, аккуратно развернув, приподнял левой рукой хвост — ее место, которому посчастливится принять мой член, выглядело не убедительно не больше, чем рублевая медная монетка ребром. Наверно, это достаточно для органа козла толщиною в карандаш, но тут стоит иная задача… Я послюнявил указательный палец и, держа козу за хвост левой рукой, постарался погрузить палец внутрь. Коза вздрогнула, но палец вошел в упругую плоть без видимого насилия над оной. Что ж, с этим по крайней мере можно работать.
— Как ее зовут? — поинтересовался я, выглядывая из прихожей.
— Марта.
Дрова закончились не только раньше чем стало совсем тепло, но даже раньше чем (…) (…) (…) и что самое главное заготовка дров может занимать не так много сил и времени, ежели приноровиться. Марта привыкла к нам быстрее любой собаки и ее уже можно было не привязывать, если кто-либо на улице — дальше 10 метров она не отходила, правда и внимания особого тоже не требовала. За обедом я спросил Подружку, не забыла ли она узнать козий день рождения.
— Восьмое мая.
— А почему тогда Марта, да и вообще — не деревенское это имя…
— Прошлым летом к бывшей хозяйке приезжала внучка-нимфетка, они все лето вместе росли и играли. Она и назвала…
Ранним вечером пришла мысль (обоим нам одновременно), а не тратим ли мы время впустую… Для начала решили Марту вымыть. Мыли в доме из таза, а в это время нагревали воздух во времянке (где она ночевала) калорифером. Однако на большее сил не хватило — я пошел спать, оставив печку и сохнущую Марту на Подружкино попечение. Мне снилась другая пOдружка (нынешняя, она заигрывала в моем присутствии со сверстниками, а я изо всех сил делал вид, что мне это не безразлично). Утром я проснулся за полчаса до восхода. Без будильника. Оказалось, что Марта спала в соседней комнате на свободном диване…
— Я все уберу… И калорифер я выключила, — выпалила мгновенно проснувшаяся Подружка. Я провел рукой по спине Марты.
— Широкая — будет удобно… — произнес я мечтательно и вышел навстречу морозному зимнему утру.
Термометр показывал -16їС. Это значило что (…) (…) …Подружка привела Марту и стала ее нежно расчесывать, я лицезрел. Наконец оставила Марту в комнате и ушла готовить. Вот мы и вместе… Я погладил ее по спине, потеребил бока и зарыл свой нос в ее пахнущую морозом и жизнью серую шерсть. Как прекрасен этот запах! Я обнял ее стоя на коленях, провел ладонью по брюху, ловя между пальцев еще не превратившиеся в вымя мягкие-мягкие соски…
Я разделся, оставив на себе лишь спортивный свитер (в доме начинало холодать), и сел на Марту верхом. Я желал почувствовать ее тепло нежной кожей ягодиц, ощутить напряжение ее юных мышц, дать ей возможность ближе соприкасаться с моим телом, жаждущим контакта… Она стояла прямо, не делая попыток вырваться; я поджал ноги, осторожно уткнувшись пятками в ее пах… Она сделала пару неуверенных шагов, пошатываясь под моим весом, и села, согнув сначала в нелепом поклоне передние ноги, а затем и задние. Я сполз слегка назад и обнял ее за грудь обеими руками, как бы распростершись над ее телом; я чувствовал, что завелся, и завелся изрядно… Я встал на ноги — она поднялась тоже и уткнулась носом в мой пах; так часто делают собаки — но чтоб коза… Я водил членом по ее лбу между рогов; ей это определенно нравилось. А может, она просто любила, когда ее так гладили. На конце моего члена выступила капелька простатического сока, я осторожно отер ее об нос Марты, давая ей почувствовать мой запах и мои намерения… Теперь я стоял позади нее и водил головкой члена по ее непривычно маленьким и незнакомо горячим вертикальным губам. Она была чуть выше, чем надо, и я нашел, что "правильная" высота достигается, когда стоишь, преклонив одно колено, "как палладин перед крестом", — подумалось мне. Не приходилось даже думать о том, как погрузить член внутрь, настолько небольшим был разрез ее губ. Я попробовал "завести" ее при помощи большого пальца — но, похоже, Марту это возбуждало не сильно…
Идея пришла внезапно: ввести неэректированный член. И я выбежал голышом на крыльцо, схватил пригоршню снега, спросил что-то идиотское типа "скоро ли обед" у Подружки на кухне, и, уже прижимая жгучий снег к члену, влетел обратно в комнату. Мои действия, кажется, не вызывали у Марты никаких эмоций, кроме любопытства… Я вытер стаявшую воду полотенцем и торопливо, пока эрекция не стала изрядной, стал запихивать, да-да, именно запихивать головку члена внутрь правой рукой, держа левой Марту за основание хвоста. И мне это удалось! Головка погрузилась в горячее тепло, одна только головка, но меня захлестнула опьяняющая волна восторга. Эрекция неумолимо прибывала, я сделал несколько движений внутрь, потерял контроль и кончил порцией первой (после недельного воздержания!) жидкой спермы, обильно орошая вход и ворота. Кончил по-детски бездарно, как школьник в объятиях пьяной шлюхи… Однако меня обуревало не разочарование, а радость и уверенность в успехе. Я утер место встречи ладонью и вытер ладонь о ее лицо и щеки, давая облизать драгоценную влагу…
В дверь осторожно постучали. Подружка, заглянув, сказала, что обед будет готов через 20 минут.
— А через час он не будет ли вкуснее? — спросил я хитро…
— Да, пожалуй, через час, — ответила она, закрывая дверь.
Ходя по комнатам с целью разогрева застывших конечностей, я обнаружил в аптечке презервативы. Откуда они здесь? Ведь я никогда в жизни ими не пользовался!.. Нет, вру: я не забыл ту дикую ночь в отеле "Балтика" города Каунаса в далеком 1988! И если ты, поДружка, когда-нибудь прочтешь это — знай, я буду помнить ее до тех пор, пока старческий склероз не засрет мои мозги сплошным грязным туманом…
…Да, отвлекся, идея использовать кондом с его силиконовой смазкой показалась мне если не гениальной, то уж по минимуму многообещающей.
Палец в презервативе вошел внутрь без большого труда, Марта подалась было вперед, но я крепко держал ее левой рукой, обняв под брюхо задние ноги. Через минуту возвратнопоступательных движении к первому пальцу присоединился и второй… Я придвинул невысокую табуретку и сел на ее край. Покрытая спермой и смазкой ее киска была прямо напротив моего набухающего члена. Понимая, что через несколько секунд он станет уже слишком большим, я засунул головку внутрь на этот раз процедура получилась сразу и без напряга. Сидя на краю, я начал медленно и с небольшой амплитудой, держа за бедра, двигать вперед-назад ее круп, стараясь каждым движением на себя вдвинуть член глубже. Марта не выказывала значительного неудовольствия (впрочем как и удовольствия), но когда до полного погружения оставалось сантиметров 5, и эти сантиметры никак не поддавались, она начала странным образом тужиться (как дети при запоре). Я понял, что таким образом она пытается выдавить мой член из себя… Чтобы воспрепятствовать этому, я в момент следующей потуги сильнее прижал ее круп к своему члену (точнее, уже почти к яйцам) и он проскочил внутрь целиком! Реакция Марты была поразительной: она испугалась, но вместо того, чтобы попытаться вырваться — ей бы это наверняка удалось, поскольку держал я ее не очень крепко — она вжалась задом в мой пах. Было такое ощущение, что она теперь боится потерять мой член, будто через образовавшееся отверстие вывалятся ее внутренности… Я вновь начал движения, теперь двигался я, привстав с табуретки, удары становились все сильнее, амплитуда росла… Я для устойчивости переместил руки с бедер на ее плечи, практически опершись на них. Внутренняя поверхность моих бедер соприкасалась со внешней ее ног, лобком и животом я чувствовал ее спину, прогибающуюся вверх с каждым ударом… Я согнул руки в локтях, так, чтобы они касались ее боков и ощущали ее частое дыхание, опустил туловище, чтобы грудью касаться ее жаркой спины… Я чувствовал ее почти как себя. Удары стали реже, но амплитуда и сила, с которой я загонял член внутрь ее тела, возросли еще более. Теперь с каждым движением вперед она блеяла то ли от боли, то ли от удовольствия. Я впился руками в шкуру на ее плечах и рванул вглубь, пытаясь войти в нее весь, уже не сдерживая лавину оргазма, погрузил лицо в ее шкуру, вдыхая ее запах, более желанный, чем все ароматы Парижа… Она кричала уже почти непрерывно, еще несколько диких ударов — и я замер, чувствуя неведомый ранее напор рвущегося на свободу семени. Время сжалось, как в последние моменты перед смертью. Я выл и эякулировал, желая до краев наполнить ее семенем, моим семенем…
*****
— Кончи, кончи скорее, я умру!! — в полусознании простонала Подружка.
— Мы все умрем… — почему-то сказал я тем незнакомым голосом… Я вынул член и лег рядом на спину. Где-то далеко шла первая утренняя электричка. Капал таявший снег. Струйки холодного воздуха их окна сломили-таки оборону печки и подбирались к самой кровати, облизывая мои ноги.
— Спасибо; ты не кончил, опасаясь, что я залечу? Тебе так не вредно?
— Наверно, так… Прости, но могу ли я тебя попросить… В общем, я предпочитаю спать один…
— Конечно! — со смирением и радостью от того, что удалось хоть чем-то угодить мне, сказала Подружка и выпорхнула из моей постели.
Я вытер женскую слизь со своего все еще твердого члена салфеткой, выбросил ее в форточку и лег под одеяло. Сна как состояния не было; мое сознание было наполовину погружено в какой-то первичных хаос из дикосмешения цветов, форм, мыслей неизвестных мне людей — да и людей ли? Физиологические ощущения походили — это трудно описать — будто несколько ночей подряд пьешь каждый час круто заваренный кофе, но при этом не имеешь никаких дел или планов, пьешь стимулятор и валяешься в полузабытьи между сном и явью. Я смотрел на циферблат настенных часов и видел не только уверенные равномерные движения минутной стрелки, но и заметное перемещение часовой, но в то же время не мог сосредоточиться и осознать, сколько сейчас времени. Полузабытье, мозговая лихорадка, множественное неполное присутствие…
Я очнулся от чрезвычайно интенсивной тряски за плечо, тело казалось надломленным в нескольких местах, нестерпимо болел член — эрекция все еще сжимала его в своих тисках…