Уже кричал петух, уже не выйти, теперь ждать первого луча.
Смешно сказал, да? Первого луча, первый — он же последний.
А в комнате темно ещё, спокойно так, и ты дышишь тихонько… слушал бы и смотрел бы без конца.
Милая моя девочка…
Ходики на стене стучат, стучат — скорее бы уже, скорее бы!
Знаешь…, странно, холодная ведь у меня кровь, почему же так стучит в висках, почему дрожат руки, дышать боюсь — кажется, весь дом услышит — почему?
Уйти надо, выйти уже скорей, сгорю во дворе и поминай, как звали.
Впрочем, нет, не поминай, не надо, сам уже почти не помню, ничего почти, а вот тебя увидел и вспомнил…
Глаза твои вспомнил, улыбку, ушки точёные. Чуть не бросился наперерез, чуть не остановил.
Хорош бы я был, представляю — здравствуйте, приветик вам с того света!
А что не умер, так и так не лучше — сам белый как стенка, глаза дырками, а лапы вообще как из морозилки.
Вообщем не остановил, но до дома проводил, не удержался — двоечник проклятый.
Ведь говорили же мне старшие — "увидишь кого, вспомнишь, беги, — не твое теперь".
Третья ночь сегодня, как в сказках, третью ночь с тобой рядом сижу, на стуле этом скрипучем, держу знаками, чтобы не проснулась и смотрю.
Смотрю, девочка моя, смотрю, в груди как футбольный мяч горький, не могу плакать и не плакать не могу.
Всё…, убрал знаки, проверил — ничего, пошёл.
И от двери … "кто здесь?" … замер…
"Кто здесь, … кто … не …ТЫ?!!"
Ну не могу я, не могу, не будил ведь — сама проснулась, ну хоть словечко, в глаза заглянуть, движения твои вспомнить, как …
И снова — "Ты…? Ты же…, ты … ты ведь … Господи… не просыпаться… не уходи… пожалуйста не уходи…не смогу опять…".
Как током пробило. Что же я наделал, и что же делать теперь?
Здравствуй, малыш. Возвращаюсь — чинно пытаюсь присесть, где там, за руку схватила — глазищи в пол лица огромные, блестят лихорадочно, что-то сказать пытается, зубы стучат, дышит, как будто бежала всю ночь…
А ходики, проклятые, замолчали совсем, ну как нету их!
Ну не плачь, не надо, ну хочешь я тебе воды принесу, ну …
Куда там. Держишь меня за руку, не выпустишь.
Жилка на шее бьётся, прижаться бы губами, как тогда, удержусь? Нет.
"Какой холодный…, замёрз…, иди я согрею…, где же ты был…?"
"Ну где…, я же одна …, я же совсем…, я же …"
Девочка моя, солнышко моё, как же мне плохо было без тебя!… я даже не знал как плохо…
Как же быть то теперь? Ведь чуть-чуть уже осталось совсем, свет скоро, солнце, ведь…
— Я уходить должен … я…
— Не пущу…, никуда…, с тобой…, никуда…
Ну что же делать, что делать, и так нельзя, и … чтоб ты сдох ещё раз, дурак проклятый, что же ты наделал, как же быть то теперь?
Как в прорубь — "малыш, нельзя мне быть здесь, нельзя, сгорю, как светло станет…"
В глазах смятение, не понимаешь ничего,
— "сгоришь…? Как сгоришь…? Почему …?"
— … Ну пойми, я другой теперь, должен был помереть — вытащили, да только…
— Другой…, какая чушь…, вот же он ты…мой… никому не отдам…, я…, тебя же обманули, любимый мой, тебя же…
— Нет! Посмотри на меня, разве я похож на себя…? Посмотри…
— Не верю! Нет…, не…, но…
— Поверь мне малыш, я должен…, я уже…
— Но ты придешь? Ведь ты придёшь…? Ведь…, обещай!
— Я…
— Что???
— Я опоздал…
— Тебя,… что … тебя не пустят ко мне?
— Я… уже светло… Я…
— Ты … ты же сказал…
— Да…
— Не пущу!!! Не пущу, что хочешь делай, не пущу … без тебя … нет …
— Я увидел тебя, говорил с тобой… теперь…
— Подожди, но ведь свет, … но ведь где-то же ты был …раньше… днём … до того… ведь…
— Я был… но там … там просто … там темно, там нет…
Срываешся с кровати, бегом, все окна, щель под дверью, ищешь, чем заткнуть… ночнушкой… всё.