Элла раскинулась на кровати, широко разметав в стороны руки и ноги, и тяжело прерывисто дышала. Игорь, склонившись над ней, внимательно исследовал ее тело, воздавая должное тяжелым грудям, плотным крестьянски основательным бедрам, мягкому животу, сохранившему след от резинки. Иногда он забредал рукой в райский уголок и ласкал клитор, и тогда Элла стонала особенно протяжно, раздвигала ноги все шире и шире, выгибалась навстречу и чуть не умоляла, чтобы ей наконец вставили. Воспитание, однако, не позволяло попросить.
Выпустив член Марксена изо рта, я осталась вполне довольна результатами. Он стоял почти под прямым углом и даже слегка дрожал от нетерпения.
— Мариночка, ах, какая вы кудесница, вы будите во мне зверя, — хихикнул он и потянулся с поцелуями. Облобызал мне грудь, приник губами к животу, к бедрам. Могу биться об заклад, ему мучительно хочется развернуть меня и наконец то засунуть свой член туда, где он сейчас больше всего хотел бы оказаться. Но… Манеры, манеры…
— Деточка, может быть вы повернетесь… да, да… вот так, вот так… ох, Мариночка, ох… погодите, погодите, пониже нагнитесь, моя хорошая, сейчас я, сейчас… . Оооооо…!
Он наконец то попал по назначению, его головка вошла внутрь, за ней подтянулась и остальная плоть, уже раздухарившаяся на быстрый стремительный перепихон. Но фиг то. Упершись руками в раковину, я контролировала его движения и, когда они стали слишком быстрыми, деликатно, но уверенно отстранилась.
— Куда же вы, куда? — Марксен нипочем не хотел меня отпускать. Он сжимал мои бедра, тянул к себе, пытаясь протиснуться как можно глубже и побыстрее исторгнуть из себя напряжение. Но я была неумолима. Развернувшись, я стиснула рукой влажный член и потянула Вершкова в комнату. Он сопротивлялся, но шел. А там Игорь уже пристраивался к Элле. Его член готов был нырнуть а мокрую, манящую глубину, но он специально помедлил, поджидая нас. Я легла рядом, притянула к себе Марксена и он, не отрывая глаз от влагалища жены, в которое готовился войти Игорь, резко, с натужным стоном вошел в меня. Двигался он медленно, но сильно, пытаясь одновременно не упустить ни одного момента чужого соития.
Вид жены, которую трахал Игорь, возбуждал его ничуть не меньше, чем моя аппетитная задница. Когда я положила руку в место стыка двух начал, коснувшись скользкого члена Игоря и горячей плоти Эллы, Марксен завистливо поводил глазами и сделал то же самое. Он увлекся процессом и несколько раз менялся с Игорем, переходя с меня на Эллу и обратно. На лицах наших скромников плавало такое откровенно блядское удовольствие, что мы невольно улыбнулись.
Кончив несколько раз подряд, Элла уже с трудом осознавала, что происходит вокруг. Но увидев, как я сподвигаю Марксена воспользоваться моей попкой, оживилась, припала глазами к возбуждающей картинке. Похоже, в этих местах профессору быть еще не приходилось. Он растерянно тыкался членом, не в силах сломить сопротивление, пока я не прикрикнула на него — ну будьте же посмелей! И он методично вкрутил свой прибор, помогая себя охами и ахами. Когда он был уже там, Игорь лег под меня, через минуту два члена терлись друг о друга через тонкую стенку влагалища, получая от этого особо острое удовольствие. Я поняла, что держаться дальше нет сил. Кончая, почувствовала, как толчками вливается в меня сперма обоих мужчин, стекает по бедрам и смешивается…
Кончив, Марксен виновато выскользнул из запретной зоны и устало затих на краю кровати. Он чуть не плакал от наслаждения и последовавшего за ним опустошения. А Элла, разохотившись, с печалью взирала на поникшие члены мужчин. Ей хотелось еще. Она не натрахалась и жаждала отдаться снова. При этом совсем не важно кому. Поэтому осторожный стук в дверь был как нельзя кстати. На пороге мялся вчерашний итальянец. Увидев Эллу Марковну, голую, розовую, пылающую огнем, он не сдержался и громко цокнул языком.
— О, белиссима!
Момент, когда они ушли, мы даже не заметили. Только услышав из коридора характерные звуки, догадались о дальнейшем развитии событий. Звуки были так откровенны, так похотливы… Как минимум пятеро голосов сливались в общий хор, кряхтя, подвывая, постанывая. Сбивчивое хриплое дыхание, сочные шлепки, невнятное бормотание. Эллу пустили по рукам? Точнее совсем даже не по рукам. Я очень отчетливо представила, как она стоит, облокотившись о спинку кресла, и сзади попеременно во все дырки ее наяривают вчерашние поклонники.
Вся эта какофония вернула нас к жизни. Марксен, опрокинув еще один бокал вина, уже не стесняясь Игоря, ласкал меня так откровенно, что я даже диву давалась. Раздвинув мои ноги, он проник языком казалось не менее глубоко, чем проникал членом, а когда на мгновение отстранился, я заметила, что губы его перепачканы спермой мужа. Но… это не смутило товарища. Когда Игорь провел рукой по его влажному от праведных трудов бедру, Марксен не напрягся, не отпрянул, только чуть подвинулся, пуская Игоря ближе. Он с благодарностью принял его ласки и в какой то момент словно пробки перегорели у мужика. От моей киски он перекинулся на член мужа и жадно приник к нему.
Чем глубже член Игоря уходил в его рот, тем тверже становился член Марксена. Ему явно нравилось то, что происходит. Он вкусил недозволенный плод и просто искрил от наслаждения. В благодарность за оказанное удовольствие мы сделали минет и ему. Но отчего то его больше привлекала активная роль. Его рот так и тянулся к члену мужа. Он даже дрожал от нетерпения, прихватывая его губами. Такое на него вдохновение накатило, что он, не сбавляя темпа, довел Игорька до неистовства и с упоением высосал до донышка, слизав сперму всю до капельки. Вздохнул расслабленно и устало и уткнулся головой между наших бедер.
* * *
Времени у нас оставалось в обрез. До вечера нам надо было успеть в Бонн, где планировали остановиться еще на пару дней. Мы с Игорем — поразвлечься, а Вершковы отправиться в соседний Дюссельдорф к родственникам.
Смущенный Марксен юркнул в ванную и не вылезал оттуда минут сорок. Мы даже беспокоиться начали.
Вернулась Элла. Видимо, один их трахальщиков предоставил ей свой санузел и она умудрилась привести себя в порядок. Была причесана, умыта, приглажена. Только глаза выдавали то, чем она занималась совсем недавно.
— Пусик, ты скоро? — постучалась она в дверь, за которой приходил в себя ее благоверный.