– Стоп! А почему же тогда… почему возникает агрессия тогда, когда гомосексуальный импульс реализуется – трах осуществляется? Скажем… зазвал "дедушка" салабона в каптёрку и, преодолевая со стороны салабона сопротивление, конкретно имеет его в зад. Кайф для "дедушки"? Кайф! Казалось бы, он должен быть благодарен салабону за полученное удовольствие – должен сказать салабону "спасибо", потому как "спасибо" сказать и в самом деле есть за что… это во-первых. Во-вторых, трахнув парня, этот самый "дедушка" табу таким образом преодолел, а значит – конфликт между невозможным возможным, как ты это назвал, разрешился, сексуальное напряжение снято, и никаких причин для дальнейшей агрессии уже нет… а что бывает в реале? А в реале – всё совсем наоборот!"Дедушка" этот, салабона поимев – сексуальную потребность с ним удовлетворив, этого же самого салабона начинает тут же гнобить, начинает над ним издеваться-куражиться с ещё большей жестокостью… отчего, бля, так? Агрессия никуда не исчезает…
– Дык… правильно всё! – Максим лишь на секунду задумывается, что найти аргументы для ответа. – Смотри: "дедушка", желай заполучить кайф, со стороны салабона преодолевает сопротивление, то выходит, что салабон сопротивляется гомосексуальному контакту, а "дедушка" на таком контакте настаивает…
– Типа того, что салабон, который такому сексу сопротивляется, в парадигме бытующих представлений ведёт себя, как "настоящий мужчина", а "дедушка", который такого секса желает и на сексе таком настаивает, автоматически уподобляется "гомосеку"…
– Именно так! Ты, Андрюха, неглупый парень… – Макс, глядя на Андрея, тихо смеётся. – Теперь далее смотрим. "Дедушка", трахая салабона, получает полное сексуальное удовольствие, и снова выходит, что он, удовольствие получая от однополого секса, тем самым уподобляется, как ты сам выразился, "гомосеку", то есть "голубому" – гомосексуалисту. А в голове у "дедушки" в этом вопросе – что такое "хорошо" и что такое "плохо" – всё перевёрнуто, извращено, вывернуто наизнанку… в голове у "дедушки" сидит непотопляемый мохнатый таракан, именуемый "половой моралью", и, пацана трахнув, табу "дедушка" этим актом всё равно не преодолевает… он табу не преодолевает, а нарушает – разница, заметь, принципиальная. То есть, конфликт не только не исчезает, а даже в какой-то степени усугубляется… и – больной на голову "дедушка", получив удовольствие от секса с салабоном, за это самое удовольствие, им, "настоящим мужчиной", полученное, начинает салабону мстить – начинает над ним издеваться-куражиться, делая это с удвоенной силой… чтоб, таким паскудным образом превращая пацана в чмо, доказывать и ему, и себе свою пошатнувшуюся "мужественность"…
Какое-то время они лежат молча… Слова Макса опять похожи на правду, и Андрей, думая над этими словами, невольно думает об Игоре – мысленно видит Игоря, стоящего задом в холодном предбаннике… Макс не дурак, и даже… он даже очень не дурак – он лишь часто прикидывается простаком, а на самом деле… может быть, так оно всё и есть, как он сейчас говорит? Конечно, весь комплекс существующих в армии отношений, деликатно именуемых неуставными, нельзя сводить исключительно к сексу, а точнее, к обостряемой, но нереализуемой возможности гомосексуального кайфа – к злобному "мохнатому таракану", окапавшемуся в голове… и тем не менее! Тем не менее, что-то в словах Макса несомненно есть… "невозможность возможного" – думает Андрей, думая над словами Макса об истоках дедовщины; и, думая о невозможности возможного, Андрей снова думает об Игоре: вечером, перед самым отбоем, уже имея ключ от каптёрки, Макс усиленно предлагал ему, Андрею, Игоря "раскатать"… что – он серьёзно хотел это сделать? он, предполагая Игорю "всё объяснить", всерьёз полагал, что Игорь под натиском приводимых аргументов о несомненном превосходстве однополого секса над мастурбацией тут же приспустит штаны – повернётся к ним, двум дембелям-сержантам, задом? или, быть может, он хотел таким образом проверить его, Андрея, – хотел посмотреть, как отреагирует на такое предложение Андрей – согласится или откажется?
– Конечно, не у всех пацанов сидит таракан в голове, и в армии тоже есть парни нормальные – тараканов не имеющие, а потому в плане секса вполне адекватные ситуации… как, например, я и ты, – нарушая молчание, произносит Макс. – Но я говорил сейчас не об этом – я говорил о дедовщине как форме агрессии, порождаемой неудовлетворённым либидо… точно, Андрюха! Так оно и есть: дедовщина – это всего-навсего упаковка, то есть внешняя форма никому не видимого внутреннего конфликта, возникающего в результате запрета на возможность реализации обостряющегося в однополой – армейской – среде гомосексуального начала… уловил мою мысль?
– Ну… и в чём проблема? – Андрей, иронично глядя на Максима, улыбается. – Оттого, что я твою мысль уловил, салабонам в казармах легче не станет: их как ебали, так и будут ебать… фигурально или буквально – не в этом суть. А ты, Макс… ты поделись своим видением истинных причин дедовщины с командиром части – расскажи ему, опираясь на личный опыт, какая неоспоримая связь существует между сексом и дедовщиной, раскрой ему на этот интимно-военный вопрос глаза, и, быть может…
– Бля! – не давая Андрею договорить, Макс наваливается на него сверху. – С тобой, бля, совсем нельзя серьёзно – ты всё… всё, бля, высмеиваешь… Андрюха! Я тебя выебу сейчас… – с силой вдавливая своё тело в тело Андрея – горячо выдыхая последние четыре слова, бормочет Максим; он с жаром шепчет "выебу", но теперь это тот случай, когда слово это звучит не в прямом значении, а в переносном: "выебу" – "обломаю", "накажу", "докажу тебе, что ты не прав"; впрочем, само это слово – слово "выебу" – таково, что его переносное значение иной раз, обретая черты буквальности, оборачивается значение прямым… а может быть, даже в значении переносном у этого слова всегда изначально есть – скрыто присутствует – значение прямое?