8. Сто семнадцатая.
Не знаю, может быть в новом уголовном кодексе статья об изнасиловании имеет другой номер, но в те времена это была именно сто семнадцатая статья. Мне трижды приходилось участвовать в групповых изнасилованиях, но, к счастью, все три раза потерпевшие за помощью не обращались, и всё сходило нам с рук. Впрочем, обстоятельства все три раза были весьма специфическими. Строго говоря, мы не брали женщин силой, мы вынуждали их согласится добровольно, пользуясь их беспомощностью. Впрочем, по порядку.
Она шла по полутёмной аллее в сквере неподалёку от нашего дома, с трудом сохраняя равновесие на высоких каблуках. Короткая юбка открывала красивые и достаточно длинные ноги, которые, впрочем, совершенно отказывались подчиняться. Её мотало из стороны в сторону. Дамочка была явно "на автопилоте". Свернув с аллеи, она направилась в нашу сторону.
Мы сидели на скамейке на детской площадке и наблюдали за сложной траекторией движения подгулявшей красотки. Времени было часа два ночи, площадка, разумеется, не освещалась, и наше присутствие выдавали только огоньки от сигарет. Завидев их, дамочка остановилась, прижимая сумочку к груди и с подозрением глядя в нашу сторону. Вероятно, степень опасности была оценена, как низкая, и она продолжила свой путь, всё дальше удаляясь от хоть как-то освещённой аллеи. Она неуверенно прошагала мимо песочницы, миновала металлические скрипучие качели с оторванным сиденьем и направилась дальше вглубь тёмного двора. Однако, женщина явно переоценивала свои силы. Она покачнулась и едва не упала. Обведя площадку взглядом, она направилась к скамейке.
Нас уже стали забавлять пируэты пьяной дамочки. Плюхнувшись на скамейку, она покопалась в сумочке, извлекла сигарету и спички. С пятой или шестой попытки ей удалось прикурить. Спичка осветила приятное темноволосое лицо. На вид лет двадцать восемь-тридцать. Мы испытывали хронический дефицит курева, и мне захотелось немного порезвиться. Я встал и направился к девушке.
— У вас закурить не найдётся?
Она подняла на меня глаза и попыталась сфокусировать взгляд. Было слишком темно, чтобы я мог её хорошо разглядеть, но… Стройная брюнетка. Помада явно нанесена уже нетвёрдой рукой. Тушь тоже слегка размазана, но в целом дамочка вполне привлекательна. Я встречал её раньше. Кажется, она жила в соседней "хрущовке". Профессионалка? Да нет, не похоже. Просто перебрала где-то на вечеринке, домой идёт.
— Проводить, может?
— А пошёл ты…
Чёрная неблагодарность! Ты ж не дойдёшь сама. Я сажусь рядом.
— Так как насчёт закурить?
— Кури — женщина протягивает мне пачку Pall Mall.
Я закуриваю, без стеснения разглядывая девицу. Влекомые любопытством и дармовым куревом подходят Игорь и Паша.
— Откуда, ты такая красивая?
— Да, чего ты привязался, Костя? Видишь хреново человеку. Где вы живете то? Давайте отведем.
— Пойду, — произносит дамочка и делает попытку подняться. Попытка оказывается неудачной — она спотыкается о колено Игоря… Он обхватывает её за талию, а Паша поддерживает за локоть.
— И далеко Вы уйдёте, такая? — смеётся Игорь, — сейчас докурим и как-нибудь Вас дотащим. Если адрес, конечно вспомните.
Похоже, сигарета добила дамочку. Она закрывает глаза и отключается. И без того короткая юбка задралась, и нашему взору предстают её стройные ноги во всей их длине. Игорь кладёт руку на колено, обтянутое чёрным нейлоном, и принимается гладить, забираясь всё выше и выше.
— А тёлка ничего, хоть и старая. Может, трахнем её? Да, не бойтесь, она в отключке. — Игорь уже мнёт её большую грудь.
— Это, кстати, называется изнасилование. Статья сто семнадцатая, — я решаю козырнуть своими познаниями, — Совершение полового акта без согласия потерпевшей.
— Да она утром и не вспомнит, что её трахали, — Игорь уже расстегнул блузку и нашему взору предстаёт довольно-таки аппетитная грудь, поддерживаемая кружевным чёрным лифчиком.
Нам было лет по семнадцать, возраст, когда встаёт от одной мысли. Вид раздеваемого женского тела вызвал у всех троих вполне предсказуемую реакцию. Не выдержав искушения, я начинаю расстёгивать молнию на узкой юбке. Внезапно девица зашевелилась:
— Все! Ребята, хватит. Я домой…
— Да сиди ты, всё нормально!
— Мужики, а мы на винт не намотаем? — Паша уже стаскивает блузку.
— Да она нормальная вроде… Ты подними её, юбку надо снять.
Я обхожу скамейку, обхватываю женщину подмышками и приподнимаю. Игорь ловко стаскивает юбку, а вслед за ней и колготки с трусиками. Она делает слабую попытку сопротивления, но на это никто не обращает внимания. Я снова усаживаю незнакомку на деревянную скамейку. Теперь из одежды на ней остался только лифчик, и голое тело странно белеет в темноте.
— Ноги ей подержите, я сейчас, — Игорь торопливо расстёгивает джинсы.
Я сажусь слева от девицы, обняв её за шею. Поставив её ногу на скамейку, отвожу её в сторону и прижимаю к груди. Паша с другой стороны тоже надёжно фиксирует её широко разведённые ноги. Игорю приходится чуть согнуть ноги в коленях, чтобы вставить свой агрегат. Он упирается рукой о спинку скамейки, одновременно поддерживая дамочку за плечи, и начинает движения.
— Блин, кайф! У неё там мокро всё.
Наблюдая за стараниями Игоря, я принимаюсь расстёгивать лифчик. Через пару минут Игорь уже мычит, тряся головой и с едва сдерживаемым тоном спускает. Постояв так ещё немного, он вынимает и уступает место мне. Мне из-за моего роста приходится подогнуть ноги ещё сильнее, чем Игорю. "Там" действительно очень мокро. Я дважды выскальзываю из нее и, вдруг, начинаю понимать, что "купаюсь" в сперме моего приятеля. Но это не отталкивает, а лишь еще сильнее возбуждает. Трахаться, стоя на полусогнутых, не очень-то удобно, и я сильно наклоняюсь вперёд, почти ложусь на незнакомку. Её лицо всего в нескольких сантиметрах. Я чувствую запах водки и дорогих духов. Внезапно она приоткрывает глаза, и я обнаруживаю в них проблеск какой-то мысли. Ого! Кажется мы приходим в себя. Надо быстрее, пока она не подняла шум. Однако, кончить никак не удаётся (зря я сегодня дрочил два раза) . Дамочка смотрит уже почти осмысленно. Скосив глаза, замечаю, что ни Игорь, отдыхающий рядом, ни Паша, с вожделением наблюдающий за процессом в ожидании своей очереди, уже её не держат (Паша лишь слегка придерживает за плечи, чтобы не сползла со скамейки) . По участившемуся дыханию девицы понимаю, что она начала "заводиться". Вот так оборот! Она обхватывает меня за шею и крепко прижимает к себе. Я чувствую, как судорожно сокращается её влагалище, сжимая мой одеревеневший член и… кончаю с наслаждением в её хлюпающую бездну.
Я встаю, а похотливая сучка уже тянется к Пашке. Мы торопливо меняемся, и она обхватывает слегка растерявшегося Павла руками и ногами. Ещё через пару минут детская площадка оглашается приглушёнными (Игорь вовремя прикрыл ей рот ладонью) стонами оргазма.
— Мы ее, что, так и оставим здесь? — мы сидим все на той же скамейке и курим.
— А что, домой потащим?
— Классная телка, я ещё хочу!
— Кто тебе не дает! Бери… Пока не совсем ещё оклемалась…
— Давай перевернем. . Раком…
— Хватит ребята… Не надо меня раком… Проводите меня лучше…
— Ну, ещё разок. Тебе ж хорошо было?
— Мальчи-и-ки-и-и… , вы же уже получили то, что хотели… ну что вам ещё надо???
— Ну, давай, повернись!
— Сволочи вы! Трахнуть бесчувственную женщину, которая, кстати, в матери вам годится… Подонки! Где моя одежда?
— Ну вот, дашь нам ещё по разику — и одежду отдадим, и домой проводим.
— Сволочи! — женщина всхлипнула.
— Тебя как звать-то?
— Жанна.
— Ну, давай, Жанночка, поворачивайся. Я тебе помогу.
Всё ещё всхлипывая, Жанна встаёт, поворачивается и нагибается, упершись руками в сиденье скамейки. Её круглый ягодицы странно белеют в темноте. Первым — снова Игорь. На этот раз он не торопится. Он теперь не просто расстёгивает брюки, а спускает их до колен. Мы наблюдаем, как он раскачивается в неспешном ритме, и слышим хлюпающие звуки при каждом его движении его худого зада. Я представляю, какое болото ожидает меня, когда подойдёт моя очередь и в голову приходит другая мысль. Сажусь верхом на спинку и расстёгиваю ширинку. Жанна качается при каждом толчке Игоря и с трудом сохраняет равновесие, вцепившись в скамейку. Даже в темноте заметен румянец на её щеках. Дыхание со свистом вырывается из полуоткрытого рта. Её глаза закрыты, она даже не видит, кто из нас уселся перед неё, чей член раскачивается сейчас прямо перед её лицом.
— Открой рот, — вижу, как Жанна послушно открывает рот и обхватывает моего дружка мягкими губами. — Соси. Ну, соси же!
Подталкиваемая сзади Игорем, Жанна начинает делать вялые возвратно-поступательные движения ртом, но я вскоре убеждаюсь, что алкоголь не даст ей закончить начатое. Я беру шлюху за волосы и начинаю двигать её вперёд-назад, трахать сам себя её головой… Она мычит от боли, когда я засаживаю слишком глубоко, ей нечем дышать, но я не отпускаю. Каким-то образом ей всё-таки удаётся приноровиться к моему размеру, и я чувствую, как медленно, но верно, я начинаю двигаться в сторону кульминации. Жанне тоже начинает нравиться процесс. Из заполненного моим членом рта раздаются стоны и вздохи, значение которых ни с чем не спутаешь.
Я кончаю первым. У неё во рту булькает, из уголка рта течёт тоненькая струйка, она судорожно сглатывает и пытается освободиться от моих рук. Но я держу крепко, отпускаю, только когда проглочена последняя капля. Теперь её рот свободен, и мы все слышим её стоны, знаменующие собой скорую развязку. Я озираюсь по сторонам. До угла ближайшего дома метров пятьдесят. Если не заткнуть ей рот, сон мирных граждан может быть потревожен. Но мне так хочется послушать её вопли! Я нахожу в темноте её груди и начинаю мать и пощипывать твёрдые соски. Жанна вскрикивает при каждом толчке, её стоны становятся всё громче, они сливаются в один протяжный вой, и вот она кричит в голос, накрытая волной оргазма. Это похоже на крик боли, разорвавший ночную тишину. Человек, разбуженный ночью подобным криком, без сомнения решит, что женщину пытают, и, пожалуй, может и милицию вызвать. Я закрываю ей рот ладонью, обняв другой рукой за шею. Чувствую, как она вырывается, мычит что-то, а потом затихает, обессиленная, её ноги подкашиваются и Жанна сползает на колени. Влагалище хлюпает и выпускает член Игоря. Она опускается голой грудью на сиденье скамьи и, похоже, опять отключается.
*****
— Держи, — он протянул ключ, — триста пятнадцатая.
— Ну, как всё прошло? — Олег не глядя взял ключ.
— Никак. Она спит. Никакого удовольствия.
Олег положил руку на Димино плечо и заглянул в его глаза.
— Насколько я помню, ты просил помочь тебе её трахнуть, чтобы отомстить, так?
— Так, — Дима опустил голову.
— Ты трахнул?
— Трахнул.
— Я обещал, что ты получишь удовольствие?
— Нет.
— Если хочешь, я сделаю так, что ты трахнешь её, когда она будет в сознании, но она обо всём узнает. Кто это всё подстроил, узнает. Хочешь? — Дима покачал головой.
— Ну, так не строй из себя целку. Выпей вот, — Олег протянул стакан, наполненный до самых краёв, — А теперь сходи, погуляй. Нам тут есть, чем заняться.
Дима с отчаянием переводил взгляд с одного на другого. Майк продолжал убеждать свою очередную подружку, что она — дрянь. Дима поднёс стакан к дрожащим губам и выпил. Потом отдал стакан и, не понимая головы, повернулся к выходу. В дверях он обернулся, в глазах у него стояли слёзы.
— Что вы с ней сделаете?
— Тебя так волнует её судьба? Не волнуйся, мы не сделаем ничего такого, чего бы она сама не захотела. И от тебя, кстати, подозрение отведём.
Дима обречёно махнул рукой и вышел. Сцена оставила у всех присутствующих горький осадок. Олег сразу же это понял и взял инициативу на себя:
— А чего вы хотели? Надо этих блядей учить, чтобы своё место знали. Эта паскуда трахалась чуть ли не с половиной города, а парню хоть бы разочек дала! Так нет же, курсовую за меня напиши, чертежи сделай, дифуры порешай, а я пошла с другими трахаться. Стерва!
Вскоре нам уже казалось, что мы сделаем благое дело, если накажем гордячку. Правда, нам всё ещё было невдомёк что именно собирается делать Олег, как он заставит девушку добровольно трахнуться с пятерыми незнакомыми мужиками.
Разгадка не заставила себя долго ждать. Выпив ещё по стакану, мы вслед за Олегом отправились в комнату Димы. Девушка лежала на одной из кроватей и крепко спала. Белокурые волосы разметались по подушке, рот чуть приоткрыт. Она была одета, хотя по некоторому беспорядку в одежде было видно, что мирным её сон назвать было нельзя. Мы с Герасимом взяли её за руки и за ноги и понесли. Вперед были посланы Серёга и Андрей. В их обязанности входило предупредить нас, если на нашем пути кто-нибудь встретится. Замыкал процессию Олег.
Надя вдруг зашевелилась, открыла глаза, промычала что-то, снова закрыла.
— Ничего, ничего. Не проснётся. Ещё рано. Димон говорил она ещё грамм сто-сто пятьдесят коньяку выпила, так что ещё пару часов будет спать, как убитая.
Никем не замеченные, мы добрались до комнаты Олега и Андрея. Надю положили на матрас на дальней койке. Олег спокойно, без лишней суеты раздел девушку догола, оставив ей только туфли, собрал одежду в охапку и вышел. Мы полюбовались на стройную фигуру, свернувшуюся калачиком на голом матрасе, на тёмный треугольничек внизу живота… Я наклонился и погладил маленькую упругую грудь, а потом слегка ущипнул девушку за сосок. Она даже не пошевелилась. Зато зашевелился мой дружок в штанах. Я стоял и смотрел на нашу спящую красавицу, и у меня мелькнула смутная догадка о том, в чём же заключался коварный план Олега. Вскоре он вернулся и сел за стол.
— Наливай. Ну, за успех нашего предприятия — он выпил залпом и отрезал себе кусочек плавленого сырка, — через пару часов она проснётся, ещё часок-другой надо, чтобы оклемалась окончательно, а потом можно будет и групповушку устроить. Так что пейте пока.
Проснулась Надя через час, дрожа от холода. К тому времени мы уже сбегали в гастроном за добавкой и сели играть в "тысячу". Надя открыла глаза и стала осматриваться. Было интересно наблюдать как медленно возвращалось к ней сознание. Сначала глаза были абсолютно пустыми, в них не отражалось ничего, кроме желания опять закрыться и продолжить сон. Она пошарила рукой, ища одеяло и нащупала лишь голый матрас. Её мутный взгляд остановился на нас, пятерых незнакомых мужиках с картами в руках, которые с интересом наблюдали за её пробуждением. Наконец, Надя заметила, что совершенно раздета. С этого момента процесс пробуждения резко ускорился. Она села на кровати, судорожно прикрываясь одной рукой, и шаря по кровати другой.
— Сто двадцать. — Олег единственный из нас сидел к Наде спиной и, казалось, совершенно не интересовался происходящим.
— Мальчики, где я? — Надя всхлипнула.
— Ты у нас в гостях. — Олег обернулся с улыбкой. Казалось он только сейчас заметил, что девушка проснулась.
— А где моя одежда? Что вообще со мной? Где я? Где Дима? Дайте мне что-нибудь прикрыться! — она с ужасом озиралась по сторонам, в голосе слышались нотки близкой истерики.
— Кто такой Дима я не знаю. К нам ты попала уже голая. А прикрываться, как ты видишь, у нас нечем.
Вытаращенными глазами Надя ещё раз осмотрела комнату и убедилась, что прикрыться действительно нечем. Даже занавески были предусмотрительно сняты с окон.
— Я… Я… Кто вы?
— Твои коллеги-студенты. Я — Олег. Это — Андрей. Это — Костя. Это — Алексей (Герасим церемонно поклонился) . А там сидит Сергей. А вас как зовут, прекрасная незнакомка?
— Н-н-надя… — зубы девушки выбивали чечётку, — дайте мне что-нибудь надеть, пожалуйста.
— Как вы видите, мадам, надеть на вас нам нечего. Если вам будет угодно, можем согреть вас стаканчиком вина. Хорошего, молдавского. Или в это время дня вы предпочитаете вино другой страны?
— Пожалуйста! — из красивых голубых глаз полились слёзы, — пожалуйста!!!
— Ну вот, началось. Наденька, мне придётся тебе кое-что объяснить. Ты шла по коридору совершенно пьяная и совершенно голая, в одних туфлях. Твоё счастье, что ты попала к нам. А вдруг к каким-нибудь сексуальным маньякам? Мы тебя, можно сказать спасли. Так что теперь мы вправе ожидать от тебя благодарности.
— Отпустите меня!
— А никто тебя не держит, — Олег подошёл к двери и открыл её нараспашку. Из коридора послышались приближающиеся шаги и смех, — ты можешь уйти, как только пожелаешь.
— Закройте! Где моя одежда? Где Дима? — Надя плакала уже навзрыд.
— Я же тебе говорю: не знаю. Ты шла по коридору одна и совершенно голая. Я думаю, что ты трахалась в одной из комнат на нашем этаже, выскочила подмыться, а номер комнаты забыла. Так это было?
Надя упала на подушку, закрыв лицо руками, и зарыдала в голос. Олег зевнул и отвернулся:
— Сдавай.
Некоторое время мы делали вид, что играем, наблюдая, как сотрясаются её плечи и слушая, как рыдания превращаются в плач, потом в всхлипывания, которые тоже постепенно затихают. Я невольно залюбовался стройной фигурой, лежащей ничком девушки: длинные ноги сведены вместе и плотно сжаты, тонкие лодыжки плавно переходят в стройные бёдра, двумя полушариями возвышаются круглые ягодицы, которые затем спускаются к тонкой талии, тренированные спина и плечи прикрыты распущенными волосами цвета зрелой пшеницы. Есть от чего потерять голову. Будь я художник, я написал бы её портрет.
— Найдите мне какую-нибудь одежду! — Надя лежала, уткнувшись лицом в подушку, поэтому голос звучал приглушённо.
— Что я слышу! Мы спасаем девушку от рук маньяков, мы её приютили, можно сказать пригрели, а девушка нас вроде как обвиняет в чём-то, что ли? Чёрная неблагодарность! — деланное возмущение Олега больше походило на откровенное издевательство, — вы её только послушайте: вместо любви и благодарности — какие-то нелепые требования: "Дайте одежду! Дайте хлеба! Дайте! … Дайте! … ". Может быть пора и самой что-нибудь "дать"? — он сделал ударение на последнем слове.
— Чего вы хотите?
— Любви! Большой и чистой любви. А ещё благодарности. Мы должны почувствовать твою благодарность (ударение на слове "почувствовать") , тогда и мы для тебя горы свернём. Я лично обойду всю общагу, найдём твои шмотки.
— Чего вы от меня хотите?! — в Надином голосе опять зазвенели истерические нотки.
— Любви, Наденька, твоей любви. Мне кажется, мы достойны того, чтобы ты нас полюбила, разве нет? — Олег продолжал юродствовать, — Полюби нас, Наденька, полюби искренне и нежно. И мы решим все твои проблемы, я обещаю.
Надя снова затряслась от рыданий. Мышеловка захлопнулась, и она поняла это. Мне стало искренне жаль девушку, но я вспоминал, какая упругая у неё грудь, какая гладкая кожа, розовые сосочки и… мне пришлось сунуть руку в карман, чтобы поправить там своего дружка, которому стало вдруг тесно в штанах. Нет, я ничего не сделаю, чтобы остановить Олега. Я слишком хотел раздвинуть эти упругие ягодицы, сотрясаемые от безутешных рыданий, и…
— У тебя, Наденька есть выбор. Дверь открыта. Иди, ищи, где ты трахалась. Может быть найдёшь свои шмотки. Ну, а если не найдёшь — тебе предстоит увлекательная прогулка по вечернему городу. А захочешь остаться — я обещаю тебе, что никто никогда ничего не узнает о том, что с тобой произошло, включая твоего Диму, или как там его.
Дьявольская альтернатива! Этот негодяй не оставил девушки ни единого шанса. Его цинизм одновременно пугал и восхищал! Кажется, Надя тоже поняла это, потому что её рыдания стали совершенно безутешными. Она не отвечала ни да, ни нет, она просто плакала. Я никогда не думал, что можно плакать час подряд, но она лила слёзы не меньше часа, в течение которого мы продолжали старательно делать вид, что играем в карты. Наконец, Надя затихла. Могло бы показаться, что она заснула, если бы не периодические всхлипывания.
— Что я должна делать? — теперь её голос звучал почти спокойно.
— Наденька, вы меня удивляете, — Олег очень натурально вздохнул, оборачиваясь к своей измученной жертве, — я уверен, что вы умеете любить, не так ли? Неужели я должен вас учить?
— Я согласна, — с этими словами Надя перевернулась на спину и вытянулась, глядя прямо в потолок, — только по одному разу и без всяких там… извращений.
Я не мог оторвать взгляда от маленького розового сосочка, уставившийся, казалось, прямо на меня. Потом перевёл взгляд на тёмный треугольничек внизу живота и едва удержался от соблазна тут же бросится на это покорное тело.
*****
Но Игорь и не думает останавливаться. Обхватив её руками за талию, он приподнимаёт круглый белый зад и снова засаживает шлюхе. Игорь всё убыстряет темп, из груди вырывается сдавленный стон, он замирает на секунду и разряжается в её мокрую горячую глубину…
— Игореня, давай ее обратно на скамейку…
— Паша, ты будешь?
— Я… я не знаю… не хочется уже.
— Не стоит, что ли? Ты ей в рот дай, вон Костя ей как в рот вдул!
Паша перемещается на скамейку. Жанну перетаскивают в исходное положение для минета: она стоит перед скамейкой на коленях, держа во рту поникший Пашин член.
— Соси, давай!
Слышатся причмокивающие звуки: с трудом ворочая языком, Жанна пытается вернуть его к жизни. Минут через пять Паше, кажется, удаётся вновь найти в себе силы. Он встаёт на колени позади девушки, и оргия продолжается. Жанна устало опускается щекой на сиденье скамейки. Мы с Игорем садимся по обе стороны от сношающейся парочки и закуриваем. Паша явно устал, и процесс грозит затянуться.
— Паш, давай быстрее, светает уже.
— Сейчас-сейчас, ещё немножко. У неё там всё раздолбанное, да ещё и мокрое, скользит.
— Это просто у тебя маленький, — Игорь хрипло смеётся.
Я вспоминаю, как около года назад какие-то подонки на моих глазах насиловали Лену. Чтобы заставить сжиматься мокрую от спермы дырочку, они тушили окурки о её ягодицы… Мне вдруг стало нестерпимо стыдно. Чем мы, собственно, лучше тех уродов?
— Слышь, Паша, хорош! Пошли…
— Да подожди, ещё чуть-чуть. Вот, сейчас, сейчас спущу. Ну… ну… вот сейчас… а-а-а-а… бля-а-а-а-а…
Пашина голая задница мелькает в темноте с огромной скоростью. Мне хочется встать и дать ему пинка. Жанна терпеливо лежит грудью на давно не крашеной скамейке, её глаза открыты и уже вполне осмысленны.
— А-а-а-а-а… кончаю… бля-а-а-а-а…
Паша делает ещё несколько конвульсивных движений и падает грудью на спину девушки, обхватив её руками за талию. Судя по хлюпающему звуку, член выскочил, но он продолжает яростно тереться о её бёдра. Я вяло думаю, что если он не успел спустить вовнутрь, то теперь поливает их своей спермой. К горлу подкатывает тошнота.
Мы сидим, на скамейке, покуривая, а Жанна пытается разобраться в темноте с одеждой.
— Лифчик застегните. А где юбка? Сумка у меня была? А куда? А, спасибо. Дайте сигарету.
После критического осмотра трусиков и колготок, и то, и другое засунуто в сумочку.
— Бля, ну вы наспускали! По ногам течёт.
Из сумочки извлекается носовой платок, Жанна тщательно вытирает ноги до самых щиколоток и прячет его обратно в сумочку.
— Вы только не говорите никому! А то стыдно, я же замужем… Так нажралась, что дети изнасиловали! — голос женщины уже почти трезвый.
— Давайте, мы вас проводим, — Игорь явно смущён.
— Ну вас к чёрту, видеть не могу!
Жанна поднимается, и, лишь слегка покачиваясь на каблуках, шагает к своему дому. С изумлением слышу, как она напевает что-то себе под нос. Окурок щелчком отправляется в кусты. Описав оранжевую дугу, он приземляется, разбрасывая искры. Над крышей дома начинает светлеть небо. Во рту противный привкус. Надо идти спать.
От мысли, что член весь перепачкан спермой моих приятелей, очень хочется скорее помыться. После горячего душа лежу на чистых простынях. Последняя мысль, перед тем, как провалиться в сон: "Интересно, как она будет объяснять мужу, что из дому ушла в колготках, а принесла их в сумке?"
Тот случай произвёл на меня двойственное впечатление. Половой акт со зрелой женщиной оказался для меня, вечно озабоченного подростка, мощным стимулятором сексуальных фантазий. Образ роскошной брюнетки преследовал моё похотливое воображение. Я отчаянно онанировал, прокручивая в памяти произошедшее той ночью. Как в кино, кадр за кадром. Я мечтал снова встретить Жанну и оказаться с ней в постели, на этот раз добровольно. Я бы поставил её раком, а потом кончил в рот, как тогда… Я отчаянно дрочу, на кафельный пол нашей ванной летят горячие капли… И тут же наваливается чувство стыда. В памяти ещё свежи воспоминания о надругательстве над моей Леной, совершённое колхозными неандертальцами. И вот я, такой же, как эти подонки… Я мучаюсь угрызениями совести, стараюсь вычеркнуть из памяти позорный эпизод. И раскаяние постепенно отступает, вернее уступает место новым картинкам той ночи, вслед за которыми снова приходит эрекция. Я гоню прочь непрошеные воспоминания, пытаюсь думать о чём-то другом, но кончается это всегда одинаково — двумя-тремя струйками, летящими в унитаз. И снова угрызения совести. И снова мастурбация, навеянная воспоминаниями. Сознание мечется по кругу, не находя выхода… Я завидовал Игорю и Паше, давно забывшим о случившемся. И только какое-то очередное амурное приключение помогло мне забыть об этом ужасном эпизоде.
Впрочем, жизнь показала, что я плохо усваиваю уроки с первого раза. Прошло всего пару лет, когда произошёл следующий случай, подпадающий под тему этой главы. Во втором случае, так же, как и в первом, ни я, ни мои "подельники" не прибегали к грубой силе. Правда, второй случай чуть было не кончился трагически.
А случилось вот что: мой приятель Дима влюбился. Предмет его воздыхания училась с ним на одном курсе, правда в параллельной группе, и надо сказать, была действительно очень красивой девушкой. Голубоглазая блондинка, высокая, длинноногая, с фигурой гимнастки. К отчаянию Димы, Надя не принимала его всерьёз и все его попытки превратить их невинную дружбу в роман отвергались категорически. Обиднее всего для Димы было то, что, по донесениям разведки, Надежда вела далеко не пуританский образ жизни. Дмитрий же для неё был лишь другом, а также бесплатным помощником при решении бесчисленных проблем, стоящих на пути бедного студента к заветному диплому, вроде курсовых, лабораторных, коллоквиумов, зачётов, а также хронического безденежья. Непонятное упорство избалованной красавицы сводило парня с ума. Они без конца ссорились, потом девушка предлагала мир в обмен на отказ Димы от притязаний на её тело, и всё начиналось заново. Дима терпеливо чертил графики, и решал дифференциальные уравнения для своей возлюбленной, а Надя развлекалась с очередным мальчиком. Долго такое продолжаться не могло. В конце концов парень взбунтовался. Надя не уступила. Казалось, должен был произойти неминуемый разрыв. Но… Не было ни скандалов, ни шумных сцен. Они даже не поссорились, просто Дима тихо возненавидел свою бывшую пассию за все те мучения, что она ему принесла. Теперь трахнуть эту стерву стало для него делом чести. Дни и ночи бедный парень вынашивал планы мести и ждал подходящего случая…
Помощь пришла неожиданно. В тот день наша большая компания сидела в общежитии в комнате на этаже пятикурсников и занималась своим обычным делом, то есть пила пиво (и не только) . Компания наша была действительно разношёрстая. В основном здесь были студенты, но были и такие, что имели к институту весьма косвенное отношение. Разные мы были и по возрасту, что, в общем-то не очень типично. Олегу, гостеприимно предоставившему свою комнату в обмен на бесплатную выпивку, было лет двадцать пять, он был старше нас всех. Диме же, мрачно опрокидывавшему в себя рюмку за рюмкой, не исполнилось и двадцати.
Одолеваемый расспросами, Дима признался нам, что отдал бы всё на свете, лишь бы трахнуть хоть один разочек эту стерву Надю. Мы шумно посочувствовали мужскому горю, и продолжили пьянку. Одни Олег задумался надолго. Спустя некоторое время он спросил:
— А баба-то ничего?
Я ответил за Диму, что эта Надя — очень красивая тёлка, что Диму я хорошо понимаю, и что я сам с удовольствием бы… Олег снова задумался. Наконец, он сказал, обращаясь к Диме:
— Так ты, значит, готов на всё? В смысле, только один раз трахнешь, и больше она тебя не интересует? Вроде как отомстить хочешь?
— Ну да, — Дима был слегка озадачен.
— Я помогу твоему горю, это не сложно.
— Ты?! … — Дима вытаращился на старшего товарища, — Как?
— Я тебе позже расскажу, как это делается.
И мы продолжили пьянку. Не скрою, слова Олега всех заинтриговали. Как он собирается помочь Диме взять приступом крепость, которую тот осаждает уже полтора года? Олег пользовался репутацией человека циничного и жестокого, не гнушающегося никакими средствами в достижении цели. Если он сказал, что сделает, скорее всего так оно и будет. Весь вечер мы поглядывали на Олега с опаской. Мне показалось, что даже Дима уже был не рад, что затеял этот разговор. В конце концов он сильно напился и мы проводили его в его комнату тремя этажами ниже.
Я уже забыл об этом разговоре, когда Олег встретил меня после лекций и предложил собраться у него вечером. Я пришёл часов в шесть с двумя бутылками портвейна. Из старенького кассетника Олега раздавался хрипловатый голос Майка Науменко, прощающегося со своей деткой. Я обратил внимание, что из комнаты почему-то исчезли постели, а также занавески. Кроме Олега на голых матрасах уже сидели Лёха Герасимов, мой лучший друг и самый весёлый собутыльник, Серёга из параллельной группы, наш давнишний приятель и хороший спортсмен, и сосед Олега по комнате, красавчик-блондин Андрей. Все четверо, кроме Андрея, присутствовали на той памятной пьянке, когда Дима пожаловался на свою судьбу.
После первого стакана Олег стал объяснять, зачем он собрал нас здесь. Оказывается, он разработал план, в соответствии с которым, Дима должен пригласить Надю к себе в комнату под предлогом отметить сдачу Надиной курсовой, над которой Диме пришлось немало потрудиться. По этому поводу был куплен коньяк, в который Дима по ходу пьянки должен подсыпать снотворное ("да ладно, чего вы вытаращились, простой клофелин") . Когда красавица уснёт, парень её, наконец, трахнет. Вот сейчас, по расчётам Олега, он именно этим и занимается. Прочитав на наших лицах некоторое разочарование таким простым решением этой задачи, Олег рассмеялся:
— Вы особо не напивайтесь. Нам тоже достанется. И не бесчувственное тело, а сама даст, по доброй воле.
Это заявление снова поставило всех в тупик. Ну ладно, Дима трахает сейчас в своей комнате спящую красавицу. Сбылась мечта идиота. Но как он умудрится сделать так, чтобы она по доброй воле дала всем нам пятерым? Раздался стук в дверь. На пороге мрачнее тучи стоял Дима.
*****
— Ничего не выйдет, — Олег снова отвернулся, беря в руки карты.