В коридор, коридором, дверь, кабинки, брюки… села, Софи стояла возле умывальника. Я её видела в зеркало, она меня тоже. Нет, здесь мы не будем, да Соня?! Спросила я взглядом. "Не будем, Тань" , – ответила она мне, тоже взглядом. Соню, что-то беспокоило.
Боже мой, здесь даже салфетки пахли, словно французские духи! А вода в бочке?! Туалетная вода из парфюмерных домов Франции или обычная из рек России?
Натягивая брючки, я смыла, – увы, вода водопроводная. Жаль, после "Голубой лагуны" , – испанский лайм долькой, так хочется ещё сказки…
Помыла руки, обсушила, обняла Соню…
– Пошли…
– Постоим немного…
– Давай… Поцеловать можно?
– Давай…
Соня повернула ко мне голову. Я прикоснулась губами к её рту, начала поглощая его ропотно, потом жарче… Разомкнулись…
– Сонь? . .
– Да…
– Ой, и пьяная я… домогаюсь…
Соня взяла кисть моей руки, лежавшую пальцами на её груди в свою ладонь.
– Я люблю тебя, Тань…
Женщины мне еще не объяснялись в любви. Я не знала, как реагировать, даже пьяная – не знала! Я улыбнулась, наблюдая свою реакцию в зеркало.
Как-то не очень. Мне тридцать пять лет, а что оргазм – рывок штангистки, что объяснение в любви – слушаю с выражением идиотки! Мои раздумья с критическим подходом к своей чувственности, внезапно прервались.
В туалет, – женский! ввалились два мужлана, и откуда они взялись в закрытом клубе? Да ещё не по половому адресу! Ошиблись дверью! Судя по одежде – не Армани, они не только дверью ошиблись, но и клубом, городом, планетой!
– Спокойно, Тань! – тихо произнесла Соня. – Чтобы сейчас не произошло, стоим, смотримся в зеркало, подкрашиваем губы…
Слыша в наш адрес резкое и наглое "лесбиянки" , я кивнула Софи. И знаете, в тот самый момент, мне моё лицо понравилось. Ни истерики, ни слез, стою, сосредоточено вспоминаю, где у нас помада, – где, вообще, моя сумочка! и крепче прижимаю к себе Соню. Понравилось…
В туалет влетел Игорёк, два удара, нокаутом, и мужланы лежат рядком на кафельном полу. Тоже понравилось.
– Пошли… – спокойно произнесла Соня.
Аккуратно перешагивая через грядку из мужской плоти, я улыбнулась Игорьку.
Соня спросила:
– Они живы?
– Очухаются, не переживайте…
Я снова улыбнулась нашему спасителю.
В коридоре мы встретили запыхавшегося джентльмена Егора и двух охранников, одетых американскими копами.
– Софья Павловна!!! – почти взмолился он, – даже не знаю, как такое могло случиться!!! Простите… Будьте великодушны…
– Василий Игнатьевич уже уехал? – спросила она.
– Только, что проводил, Софья Павловна.
– Вот, и хорошо…
– Кто такой Василий Игнатьевич, Сонь? – воинственно спросила я.
– Мой деверь…
– Упс…
Соня прошла мимо джентльмена, охранников, я за ней. Не удержалась, сняла с одного из них фуражку полицейского, послав выходящему в коридор Игорьку воздушный поцелуй – ты просто сэксми бой! . .
Последнее я повторила за сексапильной румынкой. Не подумайте, что у меня что-то было с иностранкой! Просто с танцпола звучала забойная музыка, пела Александра Стен "Мистер Саксобит" , ну, как тут не подпеть, обзавестись фуражкой копа на свою изрядно захмелевшую голову и ещё одним коктейлем "Голубая Лагуна"?! Входя в танец с поднятыми руками, раскачивая бедрами и хмурую Соню, я мурлыкнула в ответ на её "я тебя люблю" , в такт музыки и своего тела:
– О, да, ммм, да! Мы созданы друг для друга…
И откуда, я поняла Александру Стен? Она же пела по-английски. Ой, да какие пустяки! Женщина женщину всегда поймет…
Глава двадцать девятая.
Когда я открыла глаза и вернула себе способность адекватно мыслить, мое воспаленное похмельем естество посетили вопросы: кто я, где, и нет ли кого, чего во мне? Зашевелилась, стоном спасаясь от ужасной головной боли.
Попыталась ответить самой себе – я, по-прежнему, Таня, лежу лицом в норковую шубу, и, слава богу, моя промежность, никем и ничем не занята. Хорошо, что косметика несмываемая! А я еще сопротивлялась, когда Соня мне её наносила! С потеками туши, размазанными губами я ни за что бы, не решилась принять сидячую позу.