— Послушай, дочка, по-моему, мама намерена противиться справедливому наказанию, — констатировал я, — Похоже, придется принимать какие-то меры, чтобы лишить ее возможности мешать нам.
— Подожди, я сейчас, — неосторожно вскочила девчонка, позабыв, что лежит вдоль ее голой спинки, и оставив, таким образом, у моих ног последнюю бывшую застегнутой пуговицу блузки.
Даже не заметив потери, возбужденный бесенок шмыгнул куда-то в угол комнаты и вернулся с изумительно мягким и приятным на ощупь тонким кожаным пояском в руках.
— Давай ее свяжем!
Мамочка даже побагровела от возмущения своим ребенком, но покорно промолчала.
— Постой, проказница, если мы свяжем ей руки сейчас, то, как потом снимем маячку и лифчик, а если свяжем ноги, то еще хуже — мы не сможем снять трусики.
Ребенка это слегка озадачило, но она быстро нашлась:
— Но нам же не надо снимать все до конца — достаточно что-то слегка задрать, а что-то приспустить.
— Ты почти права, ребенок, но я не хочу, чтобы твоей маме было стыдно во время наказания из-за того, что она не совсем чистая — все-таки мама только что с улицы, у нее был трудный день и, возможно, где-то она вспотела больше, чем допустимо видеть посторонним. Я предлагаю для начала хорошенько помыть мамочку, а для этого она нужна нам совсем голенькой.
Глаза девочки восторженно загорелись при таких словах, а наша жертва стала тихонечко покусывать от предвкушения острого стыда губы.
— Да-да, будем ее мыть, — зашептала взахлеб маленькая помощница, — Мамуля, ну-ка, хватит прикрываться — все равно мы все уже видели и знаем, лучше стаскивай свою маячку и готовься стать чистенькой.
Наша попавшая в западню красавица, постанывая от стыда, заставила себя расслабиться и грациозно скользнула нервными кистями вверх по своему телу, увлекая край маячки, освобождая красиво обрамленные лифчиком груди и стирая с лица воротом последнюю надежду на то, что все это можно остановить, вернуть назад и забыть. Маячка полетела в угол, девочка, которая снова сидела в моих объятиях, прижимаясь спиной к надежной опоре, захлопала в ладоши и требовательно произнесла:
— А теперь наклонись, чтобы сиськи качались, и он мог дотянуться до твоей застежки.
— Несносная девица, — произнесла обреченная и приняла позу отдающейся кошечки, смешно защекотав своими волосами детскую шейку. Малышка взвизгнула, а я подумал, что с большим удовольствием оказался бы сейчас с обратной стороны композиции.
Сиськи… нет, это грубо и не очень применимо к действительности — точнее хорошо развитые груди начали, в самом деле, слегка покачиваться, так как поза для главной героини была не совсем удобна чисто физиологически. Я не стал утомлять женщину, которой уже начал дорожить за доверие и покорность, и легким движением расстегнул застежку лифчика на спине, одновременно приободряя мою партнершу легким поглаживанием. Процесс удаления предпоследней оставшейся детали туалета быстро довершила наша невоспитанная девчонка.
Грудички — да вот оно правильное определение — беззащитно замерли, неодолимо наливаясь сосочками. Я подставил ладони, и они уткнулись туда, распаляясь еще больше от тепла моей кожи и едва заметного трения о мягкие складки и подушечки моих пальцев.
— Ребятки, мне хочется писать — отпустите меня ненадолго, — прошептала вдруг женщина.
— Нет, никаких, теперь пора тебя связывать, — твердо возразила дочура.
— Но я же так описаюсь.
— Вот и хорошо — все равно мы собирались тебя мыть.
— Но это же стыдно.
— Ничего, я в детстве писалась — ты меня подмывала, и все было нормально.
— Я не могу себе позволить описаться перед чужим мужчиной.
— А тебя никто и не спросит — давай, хватай ее, и начнем связывать, — неожиданно вцепилась в мамины волосы дочка.
— Ты знаешь, девочка права, — неумолимо констатировал я и, заломив женщине кисть руки, повел ее в ванную.
Надо сказать, по дороге она серьезно сопротивлялась — видимо стыд перед предстоящим действительно был сильнее ее все растущего вожделения. С большим трудом, совместными физическими усилиями и хитрыми уговорами, нам удалось затащить стыдливицу в ванную и прикрутить ее поднятые над головой руки к кронштейну, на который обычно насаживается головка душа.
Почувствовав, что дальнейшие уговоры и попытки освободиться бесполезны, женщина затрепетала всем телом, закусила губы и скорбно закрыла глаза. Какое-то время она спокойно сдерживала позывы, но природа брала свое — и вот уже коленки исступленно ищут друг друга, ягодички танцуют самбу, а губы побелели под укусами собственных зубов. Напряжение в нижней части живота нарастает, грудички временами подпрыгивают и бьются друг о друга, спинка прогибается, как у хорошей гимнастки, стоны переходят в жалобное скуление и редкие проклятия по отношению к нам.
— Ну, пописай же, — неожиданно шепчу я ей прямо в уже потное ушко.
И это последняя капля — мощная горячая струя вырывается из самых женских недр без всякой дальнейшей надежды сдержать ее, с кипением насквозь пробивает трусики, как будто их и нет, и с тупым звоном ударяется в стенку ванны, разбрызгивая по всей емкости подвижные и навязчиво пахнущие капли. Стыд свершился.
Через секунды струя ослабла, и горячая жидкость начала основательно пропитывать еще остающиеся сухими участки материи на лобке и ягодицах, а потом стекать двумя извилистыми ручьями по внутренней поверхности ног, щекоча измученные в танце лодыжки и согревая озябшие в ванной пальчики ног.
— Снимите с меня трусики, — жалобно попросила обессилевшая женщина, а то все начнет чесаться.
— Ничего, мамочка, сейчас мы тебя подмоем, — милостиво пообещала девочка.
Детские пальчики начали без всякой брезгливости осторожно стягивать полностью пропитанные излившейся жидкостью теплые трусики. Я стоял чуть в стороне и с удовольствием наблюдал, как появляются на свет сначала округленный, выбритый до матового блеска лобок, а потом пухленькие, радующие глаз очертаниями срамные губки. Привязанная блаженно улыбалась частично полученной свободе и довольно отмечала мой восхищенный взгляд.
— Ну, что ты стоишь без дела, — деловито сказала Леночка, застирывая мамины описанные трусики, — хорошенько подмой ее, да будь аккуратен — у нас там все очень нежное.
Я включил душ, полил женщине на коленку и, по ее указаниям, отрегулировал температуру воды. Теперь можно было приступать. Сначала я все промыл хорошенько струей воды. Затем тщательно вымыл руки и густо намылил мылом правую ладонь.
— Ну, раздвинь чуть коленочки и подставляйся, — попросил я.