Вождь Большая Гора был могуч. Когда-то он убивал больших зверей одним удачным броском большого камня так же, как и его отец — Великая Гора. Заботы о жизни племени, охота и бесчисленные совокупления с самками состарили вождя раньше времени. Даже Жирная, любимая самка вождя, не радовала своими длинными сиськами его Трубку жизни, и Трубка продолжала безжизненно болтаться между могучими ногами, густо поросшими седыми волосами.
Когда-то он сиживал на этом валуне недалеко от пещеры и высматривал себе новых самок. На мелких он внимания не обращал. Особенно после того случая, когда одной самочке, пробегавшей мимо, он засадил Трубку, невзирая на ее вопли. Когда вождь вынул из ее детского места Трубку, та оказалась в крови, и самка оказалась в крови, и на траве тоже была кровь. Это не удивило вождя, его огромная Трубка часто причиняла самкам временные неудобства, но к вечеру жизненная сила самку покинула, и ее пришлось съесть. Кусок свежего мяса не полез вождю в глотку, да и Колдун весь вечер недовольно гудел, потрясая своей погремушкой. Может быть, эта самка прокляла Трубку вождя?
Мысли роились под его крепким черепом, как черные пчелы, и вождь часто не мог ухватить за хвост ни одной, иногда даже связать два слова было для него проблемой. То ли дело Колдун. Тот строчит слово за словом так же, как осенний дождь стучит по палым листьям. Ту-ту- ту, бу-бу-бу:
Кроме Жирной, у вождя были еще две любимых самки — Черная и Красная. И тоже очень привлекательные, но Худая: В их первую ночь она так кричала, выла и кусалась, что вождь ни разу не пустил в нее струю детородной жидкости, а наградил ее тумаком и отшвырнул в дальний угол пещеры на кучу нечистот. Может, и, правда, отдать ее рисовальщику, как тот просил? Вождь покачал головой. Пока не отдам, решил он, пусть закончит образ Жирной, который Худо начал рисовать углем и цветной глиной а пещере вождя.
Беременных самок вождь всегда выгонял из своей пещеры, чтобы не мешались под ногами со своими животами и вечно пищавшими мелкими. А хорошо бы поймать одну такую с огромным животом, надувшимися сиськами и засадить ей глубоко, чувствуя, как дергается будущий мелкий под ударами Трубки жизни. Вождь сладкострастно осклабился, и тут же вспомнил, что это пока придется отложить. Пока Колдун не изготовит зелье.
Да тут еще старший сын вождя Голый. Который давно ходит с недовольной рожей и претендует на Старших самок. Сын получился так себе: Нет, Трубка жизни у него было ого-го, едва ли не больше, чем у самого вождя, но шерсти на нем было мало, только вокруг Трубки и чуть-чуть на широкой груди: Вождь уже не помнил, чей он сын — Жирной, Черной или Рыжей. Важно было, что он — сын вождя! А, может, нет? Вдруг он — сын Худо? Только Худо оставался в пещере во время общей охоты, рисуя образы. Он и самки:
Вождь покачал головой. Без образов нельзя. Если не нарисуешь мертвого зверя, охота будет неудачной, и племени будет нечего есть. Все эти Загонщики и Кровопуски будут ходить голодные и злые, а самки — собирать корни и семена. Некоторые корни были вкусными, но попробуй накормить ими толпу здоровых самцов с каменными топорами:
Пока вождь находился в тягостном раздумье, к нему подобралась Жирная, и тихо уселась у ног, показывая жестами, что могла бы оживить его Трубку, как раньше. Вождь отрицательно покачал головой, и тогда Жирная открыла жабий рот и всосала его Трубку губами. Она очень старалась, причмокивая и покусывая Синюю сливу на конце Трубки, да только все без толку:
Вождь пинком отбросил Жирную, встал с холодного камня и отправился в пещеру чего-нибудь пожевать. Последнее время он стал много есть, и его мускулы покрылись слоем жира. Нет, он еще был очень силен, но ходил в гору с трудом, задыхаясь и, то и дело присаживаясь отдохнуть.
Вождь добрался до пещеры и в полумраке прошел в дальний конец, где Худо рисовал образ любимой самки Жирной. Худо нарисовал ее без шкур на теле и без волос под животом и на груди, которые вождь вырывал собственноручно. Он любил это делать, положив Жирную на камень и всунув ей Трубку жизни по самые Шары.
Она была так похожа, широкобедрая, жадная до детородной жидкости, на живую Жирную, что вождю показалось, будто его Трубка шевельнулась. Но нет, она просто соскользнула с бедра сидевшего на камне вождя и бессильно повисла на Шарах. Также безнадежно повисла и его голова на короткой толстой шее:
— Хай, вождь! — тихо сказал Худо за спиной Большой Горы.
Вождь вздрогнул, потому что начал засыпать и не слышал, как тот подкрался.
— Нравится?
— Да. Закончил?
— Еще день или два. Тогда закончу. Мяса дай.
Вождь, молча, разорвал на две неравных части большой кусок вяленого мяса, меньшую протянул Худо, а в большую впился зубами сам.
— Колдун гадал на тебя, — сказал Худо, медленно пережевывая жесткое мясо.
— Что сказал?
— Сказал, ты перед ночью вернешь Силу и будешь обладать самками снова.
— Хорошо. Этим днем?
— Да. Отдашь мне Худую?
— Нет. Пока. Нарисуй Жирную. Потом.
— Слово?
— Слово.
— Колдун назначил обряд на этот день, — сказал Худо. — Силу вернешь.
— Хорошо.
Говорить Худо был тоже не мастер, поэтому он схватил уголь и начал быстро рисовать на очищенной от мха каменной стене. Он изобразил большую фигуру Вождя с торчавшей Трубкой, вокруг него — хоровод танцующих самок с огромными сиськами и широкими, как у Жирной, бедрами, а в отдалении — фигурку Колдуна с воздетыми к небу руками, у ног которого стоял тыквенный сосуд с зельем.
— Понял, — сказал вождь и повалился спать. До вечера:
: Колдун жил в шалаше на отшибе и сейчас говорил с Голым, старшим сыном вождя. Они сидели на мягкой траве и ели мясо, приготовленное на костре, и которое так презирал вождь Большая гора.
— Вкусно! — сказал Колдун. — Как они его готовят?
— Варят. В воде. И солят, — ответил Голый.
Голый показал чистую тряпочку, в которую был завернут белый порошок.
— Что это?
— Это соль.
— Откуда ее берут белые? Меняют?
— Нет. Далеко на севере есть озера, из которых нельзя пить, но если их воду высушить на солнце, то получается такой порошок, который они называют солью. А как твое зелье?
— Готово.
— Сделай так, чтобы Большая Гора выпил зелье за два раза. И, когда подашь ему питье во второй раз, подмешай ему эту травку.
Голый протянул Колдуну пучок невзрачной травы.
— Что это?
Колдун понюхал траву, а затем хотел попробовать ее на вкус, но Голый перехватил его руку.
— Что ты? Тебе нельзя! Ты же живешь один? Без самки?
Колдун утвердительно кивнул.
— Эта травка усиливает возбуждение во много раз, а без самки оно тебе не нужно.