"Ты будешь послушной девочкой?"
Она никогда, даже во сне, не могла бы ожидать услышать подобное из его уст. То, что абсолютно не вязалось ни с его поведением наяву, ни с кидаемыми им на неё взглядами, ни с подсмотренными ею урывками не её жизни.
Что это: вскрытие глубоко подавленных желаний, понимание, что он имеет дело лишь с программой, нечто ещё?
Тяжело дыша, чувствуя его дыхание на своей шее и скользя нервно мечущимся взглядом по узорам обоев стены напротив, она вдруг с леденящим холодком понимает, что это правда.
Она будет послушной девочкой.
* * *
Нео поднимает голову и заглядывает ей в глаза. Её безмятежно лесные, такие тёплые и такие зелёные глаза.
В глазах её что-то едва уловимо вздрагивает.
* * *
Тринити и рада бы отвести взгляд, но не в силах. Её затягивает в серебристо-туманный водоворот этих голубоватых глаз.
* * *
Он нежно проводит пальцем по надкрыльям её носа, как бы стирая выступившую капельку пота.
— Как странно. — Голос его кажется ему самому звучащим издалека. — Такая другая — и при этом та же самая.
* * *
— Почему?
Вопрос, едва ли оправданный ролью бот-модели. Может ли примитивная программа проявлять любопытство?
Избранный сдавленно усмехается.
— Те же глаза… то же тепло за ними. Но едва ли бы она могла… если б я даже мог подойти к ней с этим…
* * *
— Почему нет?
Вопрос этот звучит как искажённое эхо предыдущего, Нео на миг всматривается пристальней в бесстрастное лицо собеседницы. Наивная реплика программы, продиктованная деревом диалогов?
— Кому я нужен. — Во фразе этой звучит удивляющая даже его самого горечь. — Горе-избранник, фигурант эпического пророчества, обладатель неясных мне самому свойств. До сих пор временами ощущаю себя на корабле лишним.
* * *
Последние его слова еле слышны.
Тринити едва сдерживается, чтобы не поджать губы. Вот, значит, что терзало его, препятствуя даже подойти к ней.
Комплекс мессии-неудачника, незаконного героя, случайного владельца неправильно полученных сил?
* * *
Он проводит рукой по её обнажённой груди.
— Снова это странное ощущение кощунства, посягательства на святое. — В интонациях его слышен смешок. — И в то же время — некое противоестественное наслаждение.
Пальцы его на мгновение стискиваются вокруг соска.
* * *
Тринити всё же сжимает мимолётно губы, чувствуя пробегающий по всему телу лёгкий озноб и дрожь вернувшегося возбуждения.
В этот момент в ней возникает неясное, но крепнущее с каждым мигом чувство, что она не расскажет ему ничего — ни в этот раз, ни в один из последующих.
Не скажет, пока он не поймёт всё сам.
Пусть Маус выдумывает объяснение, почему бот-модель можно использовать лишь в определённое время суток, когда все спят или расслабляются в каютах, никто ни за кем не следит и нейроконнекторы стоят без дела. Она не откроется ему сама — и испытанный ею сегодня стыд, как и испытанное унижение, лишь отчасти послужит тому причиной.
Лишь отчасти.