Но мечты мечтами, а за это время он смог-таки устроиться на неплохую работу. В том самом барачном районе знакомые ему предлагали работу грузчика, чернорабочего или даже продавца травы. После долгих поисков он сдался. Решил, что ткнет пальцем в небо — а точнее, в любую строчку газеты объявлений. Попалась вакансия курьера в компьютерной фирме. Взяли его почему-то сразу, не обратив особого внимания на аттестат. Первый год на своих двоих возил документы. Закончил курсы по вождению, и тогда его сделали экспедитором. На казенной машине разъезжал по конторам и передавал технику. Завел даже приятельские отношения с двумя программерами их конторы. Вечерами он заходил к ним перекинуться парой слов… потом порезаться в игрушки… потом ночами стал зависать за компом вместе с ними. За два года превратился в достойного программера их конторы. Через три стал получать неплохую зарплату. В это время умерла его мать…
С ее уходом стало еще хуже. Он так и не смог наказать ее. И пожалеть ее непутевую жизнь тоже не смог. Что-то, что должно было, наконец, свалиться с шеи опостылевшим камнем, никак не отпускало его после смерти матери… Он все реже теперь ходил в трущобы, боясь сам себя. Глядя, как очередная размалеванная девка задыхается и хрипит в его руках, он все сильнее чувствовал потребность найти СВОЮ женщину… Не такую, как его мать, как все они. Со светящимся телом, как у давней соседки… Такую же открытую и недоступную одновременно…
И он ее нашел. Она работала с ним в одном здании. И как он не видел ее раньше? У нее была легкая, точеная фигурка. Когда она стучала своими каблучками по коридорам, казалось, она не идет, а немного парит в воздухе. При каждом шаге чуть колыхались ее волосы, блестящие, почти всегда распущенные, глубокого каштанового цвета. А глаза у нее, в контрасте с волосами, были светлыми. Прозрачно-голубого цвета. И смотрели пронзительно и рассеянно одновременно. Непонятно — то ли насквозь видит, то ли куда-то вдаль смотрит…
С утра она бывала часто не накрашена. Это возбуждало его до предела. Она такая выглядела как-то интимно… Когда среди пиджаков, блузок, ярких помад и бумажных гор вдруг попадалось ее лицо, слегка детское без макияжа, словно незащищенное, ему дико хотелось взять ее всю, закрыть собой от окружающего мира, любить ее до изнеможения… Она нравилась ему и вечером, уже всегда накрашенной и с прической, когда она неспешно возвращалась домой на своих тоненьких каблучках. Ему нравилась строгость ее одежды и высокие тонкие каблуки. Не то что платформы тех шлюх… Он успел узнать о ней все. Работа в рекламном агентстве, походы в кабаки и кафе по пятницам с коллегами, субботние поездки к маме… 28 лет. Ни мужа, ни любовника нет. Небольшая квартира рядом с офисом. Вот и вся ее жизнь. Такая же — вроде как у всех, вроде есть чем заняться, а на самом деле… ему казалось, что в ней есть такая же незаполненная пустота, как и у него. Что-то, что она никак не может найти.
И он решил взять ее. Он возьмет ее, аккуратно, совсем не так, как тех шлюх в бараках. Наверное, не стоит тратить время на разговоры. И ухаживать он тоже не мог. Не умел и не хотел и… боялся. Он просто возьмет ее, сразу и всю. А она потом все поймет. Потом от них уйдет пустота…
Так у него появилась цель. Бывало, он часами сидел на самой темной и дальней скамейке во дворе ее дома, пока не гас свет в ее окнах. А однажды он зашел на чердак соседнего дома и увидел, что через чердачное окно видно ее окна. На следующий же день он купил подзорную трубу и устроил себе на этом чердаке пункт наблюдения. Он аккуратно расчистил голубиный помет и даже принес старый диван, выброшенный кем-то из жильцов дома на лестничную площадку во время ремонта. Чтобы никто не обнаружил его, он купил спецодежду, такую же, как у работников ДЭЗа, и врезал замок в дверь чердака. Ведь что может быть незаметнее работника ДЭЗа?
Теперь он знал о ней все. Он знал, что она ест на ужин, знал, что ей нравится ходить по дому голой. Его безумно возбуждала родинка под ее правой грудью: Как-то она подошла к окну и ему показалось, что она видит его. Тогда он в панике спрятал трубу и неделю не появлялся в своем укрытии. Каждый раз, когда он подсматривал за ней, у него возникала немыслимая эрекция. Иногда он дрочил прямо на чердаке, а иногда он шел к шлюхам из рабочего района. Тогда он мстил им, что они не она и брал их с особой жесткостью: Однажды, наблюдая за ней, он увидел, что она достала резиновый член.
Она подержала его в руках, словно согревая ладонями, и зачем-то поднесла близко к лицу, словно рассматривая его выполненную "под натуральную" поверхность: Искусственный член был чуть больше средних реальных размеров. Но все же меньше, чем его, живое и настоящее достоинство — былой объект школьных насмешек и предмет неуемного женского восхищения теперь…
Она быстро легла на кровать, не раздеваясь, просто раздвинув ноги и задрав вверх строгую рабочую юбку… юбка сразу смялась, показались резинки светлых чулок… В этом не было никакой показной сексуальности. Она делала это только для себя, и была сейчас такой, как есть, настоящей… Это возбуждало его несравнимо больше, чем пафосные охи-вздохи "красоток" их рабочего района… Секунды очень долго тянулись. Он как-то болезненно, жадно ждал и ждал, когда же наконец она вставит в себя эту игрушку, и дико хотел, чтобы сейчас на месте этого резинового фаллоса был ЕГО член…