Жаркое лето времён развитого социализма приближалось к своему концу.
Я, юный студент, возвращаюсь с сельхозработ. Мечта единственная — отправиться в баню! В паху зудит — плавки натёрли ноги и яйца. Забегаю в общагу, хватаю мыло, мочалку, полотенце. Через час я уже вхожу в баню на Холодной Горе. Там хороша парная, пиво — в буфете.
Беру тазик с водой, ставлю на свободную, какую-то высокую скамейку. Влетаю в парную. О, красота!
Да, вижу раздражение там, где яйца трутся о ноги, где красные места. Пар жжёт тело. Растираю ладонями мокрые руки, грудь, ноги там, где зуд, возле яиц. Зло берёт.
Какой-то мужик даёт мне веник. Благодарю. Шлёпаю веником спину и, конечно, между ног и яйцами. Зуд стихает, тело раскалено. Ух, замечательно!
В душ! Намыливаюсь. Это раздражение нужно промыть хорошо — не даёт покоя.
Возле скамейки с моим тазиком какой-то лысеющий мужик предлагает потереть спину мочалкой.
"Давай", — говорю я. Пытаюсь упереться руками о высокую скамейку.
"Ложись", — говорит, — "не так, на спину ложись".
"Что-то я не понял", — думаю я. Ложусь.
И вот его руки мочалкой трут мою грудь, колени, выше колен. Вот он двигает мочалкой там, где нога переходит в пах. От этого, я почувствовал, что моё яйцо в мошонке то поднимается, то опускается от движений мочалки. Приятно. Смотрю в потолок. Щекотно снова от растираний чуть выше колен.
Что-то шевельнулся мой писюн! Глянул на него: он немного опух, крючком свесился на бок. На мужика не смотрю — не удобно. Мужик понял моё замешательство: "Ложись на живот". Как у врача на приёме, я ложусь на живот. Тем временем мужик намыливает лучше мочалку. Первые движения мочалки по моей спине не дают мне расслабиться: мешает надувающийся писюн. Думаю: "Ну, дурацкий случай!"
"Что мешает?", — спрашивает мужик, перестав работать.
"Да сейчас я вот так", — говорю ему я и отворачиваю свой хвост из-под живота назад, к ногам.
"Давай назад сползай", — говорит мужик, — "свешивай ноги со скамейки".
Почему-то слушаюсь его. Устраиваюсь, лёжа грудью на высокой скамейке, руки — под подбородок, ногами стою на полу. Животу, писюну и яйцам свободно. Да, так хорошо.
"Расслабляйся", — слышу. Трёт мочалкой спину, ноги. Трёт ягодицы и ноги возле яиц. Мочалка толкает яйца.
"Вот, бляха-муха, клоун!" — думаю о мужике. Лежу, расслабившись. Хорошо!
Вскоре мужик берёт меня за яйца! Мгновенная мысль: "Наверно придерживает, мешают тереть".
Немедленно мужик, обхватив кольцом из своих пальцев мои яйца, оттянул их назад так, что мой опухший писюн опустился куда-то вниз, и из него, как слива изо рта, вынырнула головка! Мужик подержал яйца оттянутыми ещё немного, чего-то ожидая или наблюдая.
Я обалдел. Мне было, конечно, хорошо, и чувство мне это было знакомо по онанизму, которым я кое-как занимался. Какое-то время мужик оставил меня в покое — "доходить", как стало ясно позже.
Пока я соображал, что мне делать, мой писюн от такого упражнения стал палкой. Вставать со скамейки было неприлично: заметят окружающие в бане. Вообще-то мне было приятно, и подступила какая-то бодрость, как от чашки кофе.
Мужик не медлил. Намыливал что-то, проливая воду. Вскоре осторожная его ладонь в мыле и с бруском мыла прикоснулась к головке моей палки. Я также неподвижно лежал и соображал на скамейке. Полусогнутая ладонь с мылом прижала мою палку к животу, намылила туда-сюда её. Вторая ладонь кольцом из указательного и большого пальцев осторожно ощупала мою мошонку. Кольцо дошло до яиц и сильно оттянуло их куда-то к дырке в попе. Вторая рука не давала окаменевшему писюну отсоединиться от живота. И тут началось такое!
Приятно и щекотно сначала было обволакивающее поглаживание головки моего члена мыльной ладонью. Пальцы ладони мужик держал "трубочкой". Медленные соскальзывания "трубочки" мужика по моей головке были куда приятнее моего онанизма. Тянущее "кольцо" с яйцами, чувствую, двигалось от попы к члену.
Мои яйца явно уходили из рук мужика. Моей палке уже не было щекотно. Головка немела от таких проделок. Головка касалась пупка! Она плотно прижалась к нему.