— Ну, давайте знакомиться. Вас как зовут?
— Оля.
— Прекрасно. А меня — Капитолина. Можно — Капа, можно — Лина, как хотите. А лет вам:
— Тридцать два.
— Отлично. Мне тридцать восемь. Так что, беру над вами шефство. По праву старшей предлагаю перейти на "ты". Согласны?
— Конечно! — Ольге эта женщина нравилась. Миловидная, прекрасно сложенная, она была энергичной, веселой — с такой не соскучишься. Да, с соседкой по комнате ей явно повезло.
— У тебя на сколько дней путевка? На двадцать четыре? Чудненько, у меня тоже. Так что расслабимся по полной: Ты замужем? — спросила Капа, заметив на Ольге кольцо. И лукаво улыбнулась: — Решила отдохнуть от благоверного?
— Да нет, — смутилась Ольга. — Вообще-то мы всегда вместе отдыхали, но в этот раз его с работы не отпустили.
— Что и требовалось! — одобрила Капа. — А у нас с мужем договор: живем вместе — отдыхаем врозь. Надо же мне и у других посмотреть, и себя показать!
Уловив скабрезность, Ольга смутилась еще больше:
— Я мужу изменять не собираюсь.
Капа взглянула на нее с удивлением:
— И что вспомнишь о Дагомысе? Одни клизмы да массаж? Нет уж, девушка! Мы с тобой — телки еще молочные. Ты вон какая баба сочная: даже я смотрю — и за жопу ущипнуть хочется:
Ольга в эту минуту сняла платье, чтобы переодеться в халат, и соседка смачно хлопнула ее по ягодице.
— Нет-нет! — Ольга решила, что обижаться на такую фамильярность глупо, но поддаваться соблазну еще глупее. — Как я потом мужу в глаза смотреть буду?
— А ты не в глаза — ты на его член смотри: наверняка он его о свою секретутку изотрет!
— Нет, мы еще до свадьбы договорились быть друг другу верными.
— Молодцы! — одобрила Капа. — Ладно, на ужин пора. Ты идешь?
: С ужина Капитолина вернулась не одна, а с двумя сопровождающими. Оба стройные, мускулистые и веселые, они сходу выложили из пакетов две бутылки водки, бутылку вина и закуску.
— Ну что, продолжим знакомство? — обратился один из них к Ольге. Загорелый и синеглазый, он протянул ей руку: — Моего друга зовут Костей, я — Сергей.
Кукситься было глупо и неприлично, поэтому Ольга ответила на рукопожатие.
За столом с первых минут стало весело и непринужденно. Гости говорили тосты, шутили, рассказывали, как водится, анекдоты о чукчах и грузинах — вполне приличные и смешные. Ольга анекдотов не запоминала, но слушать любила. Сергей понемногу ухаживал за ней, следил, чтобы не пустовали ее бокал и тарелка. И после нескольких глотков вина она почувствовала себя спокойно и уютно. Костя — тот, правда, вел себя более развязно: то обнимал хохочущую Капитолину, то как бы шутя прижимал ее к себе, то запанибрата клал руку на ее колено. Капа как бы не замечала этих вольностей, и Ольга подумала, что каждая женщина живет той жизнью, какая для нее предопределена природой и нельзя ее за это судить. А сама она и вправду, наверное, слишком зажата — чуть не до ханжества.
Вечер, безусловно, удался. Но Ольга была благодарна Сергею, когда, взглянув на часы, он произнес:
— Ой, девчата, нам пора. А то завтра рано анализы сдавать — можем и проспать.
Все рассмеялись по поводу анализов, Капа вызвалась проводить ребят, а Ольга убрала со стола, приняла душ и, не дождавшись соседки, уснула.
Очнулась она от шепота, в котором узнала Капитолину:
— Тихо ты, Ольгу разбудишь!
— А я виноват, что кровати скрипучие? — приглушенно пробасил голос Кости. — Тут уже сколько баб перее. ли!
В висках у Ольги застучало. И неожиданное ругательство из уст недавно еще галантного парня, и то, что соседка приняла его как должное, и, самое главное, то, что происходило рядом — все это мгновенно прогнало сон. Она лихорадочно решала, что делать. Встать и уйти? Стыдно. Подслушивать? Противно и невыносимо:
Тем временем дело шло своим чередом.
— Сиськи у тебя — класс!
— Не в сиськах счастье — ты е. и давай!
Костя засмеялся и, видно, от души хлопнул подругу по мягкому месту.
— Где бьют — там целуют! — смеясь, проговорила Капа.
— С удовольствием!
На кровати зашуршало, после чего раздался смачный поцелуй.
— Молодой человек, не отвлекайтесь!
И темноту наполнили мерные скрипучие звуки, сдавленные стоны женщины, жадное рычание мужчины.
Ольга почувствовала, как у нее онемели руки, ноги, как бросает ее то в жар, то в холод, как пульсирует каждая жилка, сходясь где-то в низу живота незнакомо острой истомой. Не в силах противиться этому, она зажала обе руки между ног — и вздрогнула от того, что кровать под ней тоже скрипнула. Но любовники не услыхали этого. "И что, вот так мучиться все двадцать дней?! — билось у нее в мозгу. — Нет, завтра же утром переведусь в другую палату! . . Петенька, ну почему ты со мной не поехал!"
Мольбу ее, обращенную к мужу, прервало нетерпеливое требование Капы:
— Глубже!
Скрипы стали мощнее, резче, и почти сразу — не то всхлип, не то крик врастяжку:
— Ох, Ко-тень-ка-аа:
"Она кончила!" — поняла Ольга. Дрожа всем телом, она, уже не таясь, повернулась в постели и пожалела, что не сделала этого раньше. В неверном сумраке неподалеку белели два сплетенных тела. Он еще двигался, целуя ее в шею, губы, глаза, а она, уже обессилев, поглаживала его плечи, торс, задницу: Ольга до боли в глазах вглядывалась в комнатное марево и чувствовала, как ладонь, сжимавшая ее собственный клитор, стала мокрой и скользкой.
Константин сполз с Капитолины, полежал, потом, закуривая, щелкнул зажигалкой. Ольга зажмурилась, чтобы не быть застигнутой в качестве любопытной девчонки. "Завтра же: нет, сегодня же перейду в другую палату!" — утвердилась она в своем решении.
Константин встал. Ольге в сером мареве комнаты показалось, что член у него до сих пор необыкновенно толстый и длинный.
— Ты уже уходишь? — спросила Капа.
— Посс. ть надо, — объяснил он.
— А зачем одеваешься?
— Пойду посплю. А то завтра на тебя не встанет!
Капа в восторге от намека на завтра вскочила с постели и всем телом обняла полуодетого партнера.
— А что, твоя подруга — целка? — спросил Костя.
— Она мужу верная, — объяснила Капа.
— Да? А хочешь, я ее трахну?
— Вряд ли.
— Посмотрим!
Они поцеловались на прощанье, после чего Капа надолго скрылась в туалете. А Ольга, возмутившись наглостью гостя, окончательно решила покончить с таким, с позволения сказать, отдыхом.
Проснувшись утром, она первым делом отправилась к администратору. Однако ни за стойкой, ни в кабинете еще никого не было — рано. Возвращаясь в палату, она решила, что ссориться с соседкой не будет — к чему портить себе настроение? Просто скажет, что ее перевели. А что касается морали, то, в конце концов, они обе — взрослые женщины и каждая живет, как ей велит природа.