Нашему институту дачные участки выделили в последний год Советской власти. Моей соседкой оказалась слегка знакомая женщина из другого отдела. Мы нашли хороших работяг в соседней деревне и в начале зимы два почти одинаковых домика они нам отстроили. В декабре бригада пригласила на приемку зданий. Потом строители ушли, а мы еще побродили по нашим пустым чистеньким теремочкам, приятно пахло свежим деревом. Когда начали собираться на автобус, погода испортилась, жуткая вьюга разыгралась. Снежная крошка хлестала по лицам, к тому же стемнело.
– До автобуса я не добреду, уже сейчас замерзла! – отчаянно закричала Галина Витальевна. Голос был едва слышен, ветер его уносил.
В ближайший домик еле вернулись через пургу. Одеты мы были по-городскому, и Витальевна тряслась от холода, пока я замок открывал. В темноте домика хоть ветра не было. Мы расстегнули куртки, обнялись и начали согреваться. Приятно было прижаться к пухленькому телу.
– Что будем делать? – шепнула она.
– Давайте решать в какой баньке ночевать останемся!
– Вы собрались спать со мной? Это же неприлично! – изумилась женщина и тихонько рассмеялась, – пошли в твою баньку, в моей печка сильно дымила.
Никаких сексуальных мыслей у меня еще не было. Я представлял себе ночевку в турпоходе. Пару минут мы собирались с духом и решительно выпрыгнули в снежную мглу. Зато как мы были счастливы, когда дверь баньки захлопнулась, и свечки зажглись! Галина Витальевна хозяйственно осмотрелась, заметила спальный мешок и обрадовалась:
– Быстро снимай мне сапожки и давай греться!
Пока я разувался, она обустроила в углу гнездышко из кучи тряпья и накрылась спальным мешком. Я к ней с наслаждением прижался. Моя рука сама собой стала гладить груди через свитер. Она засмеялась:
– Руки-то не распускай, и совсем не расслабляйся, еще подвиги совершать придется! Снова придется в стихию окунуться. Воды натаскай, и дровишек! А я в твоем барахле разберусь, печку истоплю, и романтический ужин при свечах устрою. Только на интим не надейся! Согласен?
Свечки красиво отражались в Галиных глазах. В первый раз я представил, чем наш вечер закончится, мне вдруг этого сильно захотелось. Минут пятнадцать я погрелся телом симпатичной толстушки и ринулся совершать подвиги. Несколько раз в пургу выбегал, вернулся снежным человеком. В баньке слегка потеплело, Галя уже была в брючках и свитере. Она скинула с меня заледеневшую одежду и протянула сухие брюки, я не смог их натянуть.
– Тебя оттаивать надо! Пойдем, я согрею!
Она стащила с меня остальную одежду и засунула в постель. Я дрожал, когда обжигающее тело ко мне прижалось, а Галя тихонько взвизгнула. Мы крепко обнялись, почти голенькие, но в трусиках. Несколько минут мы вместе дрожали, не от страсти, от холода. Женщина меня самоотверженно согревала большими мягкими грудями!
Постепенно я отогрелся и слегка возбудился. Она меня притиснула к себе, и стала шептать, мягкие волосы приятно щекотались:
– Я не девочка и представляю, что ночью с нами случится! Только не торопись. Еще даже не вечер. Дай мне время приготовиться!
– У меня нет ничего противозачаточного, – внезапно сообразил я.
– Об этом не волнуйся, – грустно вздохнула Галя, – я женщина бесплодная. Мне аборт неудачный сделали. Полежи спокойно, вода согреется, искупаемся, при свечах поужинаем и снова в постельке окажемся.
Спокойно мы полежали пару минут. Моя рука сама собой пролезла в трусики и стала гладить нежную попку. Галя задрожала, нырнула под одеяло, стащила с нас оставшуюся одежду. Я тотчас оказался внутри женщины. Почти мгновенно у нее начался сильнейший оргазм. Она вскидывала бедра короткими яростными рывками, стонала и царапала мою спину. Что было со мной, рассказать невозможно. Согрелись мы так, что стало жарко. Потом сидели на крохотном застекленном крылечке, слушали вой ветра, смотрели, как снежинки в окна бьются, и целовались.
– Какой же я дурой оказалась, – шепнула Галя, – пятнадцать минут назад я твердо решила, что у нас с тобой ничего не будет. Ты меня соблазнил, когда явился в образе сосульки! Мне сразу захотелось тебя согреть.
– А потом я женщину трогал, трогал и растрогал, – засмеялся я, расстегнул какие-то пуговки и снова уткнулся в мягкие груди.
Мы раздевались, одевались, купались, укладывались в постельку, вылезали из нее, сидели на крылечке. И так много раз!
– Никогда не думала, что такой жеребицей окажусь, – радостно шепнула Галя утром.
– Не жеребицей, а кобылицей, – ласково поправил я.
Метель стихла, но крупные хлопья снега продолжали сыпаться. Дверь наружу мы едва открыли, сугроб поднялся до половины крылечка.
– Не скоро мы отсюда выберемся! – порадовался я.
Это подтвердил и сторож, который на широких охотничьих лыжах пришел посмотреть, кто баньку топит.