Тот, что стоял спереди довольно застонал, и в рот Лёльке потекла его тёплая сперма. Она замычала, попыталась отпрянуть, выплюнуть член, но он крепко сжал её волосы и заставил проглотить все до последней капли. Потом вытер член о её губы и встал. Второй участил свои движения. Потом неожиданно замедлил. Звуки стали хлюпающими. Он закатил глаза вверх и из его горла вырвалась мерзкий животный вздох.
— Не-е-е-ет! — захныкала Лёлька, видимо он стал в неё кончать. Теперь она была уже учёная и знала, что так делать нельзя, но выбора у неё не было. Она стояла на четвереньках с задранной голой попой перед парнем. Выпустив в неё всё, что у него накопилось, парень довольно задышал, вытер член об её задницу и тоже встал на ноги. Лёлька повалилась на пол, рыдая, закрывая лицо руками. По её ляжкам и лицу стекала густая сперма. Парни вышли и хлопнули дверью. На секунду домик осветился фарами их машины, после чего рёв двигателя стал слышен все слабее, пока совсем не стих. Воцарилась страшная тишина.
Я приподнялась на локте. Лёлька почти не двигалась, лишь её спина еле заметно вздрагивала от рыданий. Я села. С болью и досадой я констатировала, что трусиков на мне тоже не было, а внизу живота было очень мокро, губки просто слипались: Я поняла, что тоже не избежала Лёлькиной участи пока была без сознания: Лелька всё это конечно видела, но я никогда не решилась спросить у неё, что и как со мной делали.
Спустя несколько часов мы сидели на травяном берегу речки Клязьмы и рыдали от переполняющей горечи и обиды. Светало. Медленно вставало солнце.
— Какие твари! — рыдала Лёлька, — какие они все твари: они в меня кончили два раза!
Я молча смывала с ног и рук грязь и сажу. Вид у нас тогда был самый плачевный.
— Леночка, прости меня, — вдруг заревела Леля, — я же не знала, что так получится…
— Ничего: ты же: ты не виновата: — сказала я. Она вдруг обняла меня и крепко прижалась ко мне всем телом. Я тоже обняла её крепко-крепко. Её волосы растрепались по моему лицу:
— Милая ты моя! — прошептала Лёлька, и я поняла, что её слова от чистого сердца, что этот случай нас очень сблизил, и теперь мы настоящие подруги, по гроб жизни!
Она была вся чумазая, перепачканная грязью. На её лице ещё была сперма. Я умыла её в реке. Блузку и лифчик они порвали, и её красивая грудь болталась под курткой, ничем не прикрытая. Мне вдруг стало очень жалко Лёлю. Будто это была моя маленькая сестрёнка. Я привыкла, что когда в детстве что-то болит, мама целует больное место. Я опустилась на корточки рядом с ней и поцеловала каждую грудку по отдельности. Лёлька погладила меня по голове. Я застегнула на её груди куртку и снова обняла её.
— Пошли, моя дорогая, — сказала я. Мы побрели уже не в посёлок к Любке, а на станцию вдоль железной дороги. Всё вокруг было в молочно-белом тумане и казалось нереальным: На перроне не было ни души. Очень скоро подошла первая электричка, и мы поехали в Москву. Народу почти не было, и лишних расспросов удалось избежать. С Ярославского вокзала мы поехали на троллейбусе ко мне домой. Мама как всегда была на сутках. Мы решили никому не говорить о случившемся. И в школу тоже не пошли. Я набрала полную ванну, и мы забрались в неё вдвоем. Пена приятно щекотала кожу и тело. В теплой воде ссадины и порезы заболели с новой силой. О плохом думать не хотелось.
— Иди ко мне, — сказала я. Лёлька села ко мне спиной, облокотившись на меня. Кончики её коленей торчали из белой пушистой пены. Я обняла её спереди, обхватила сзади коленями. Было слышно, как лопаются пузырики:
— Ты самая хорошая! — прошептала она. Я поцеловала её в плечо. Она не отстранилась, а откинула голову, и я поняла, что ей это приятно. Я взяла мочалку, намылила её. Впервые я видела её голой, но почему-то меня это совсем не смущало. Она была очень красивой, блондинка с большими серыми глазами и длинными ресницами, придающими её лицу несколько вопросительное выражение. Она поднялась на ноги. Я терла её и смотрела, как пена стекает по её спинке, плавно огибая попку. Сложена она была великолепно — стройные длинные ножки, грудь второго номера, длинная шея: Я почувствовала, что мне хочется прижаться к ней, и я ничего не могла с собой поделать.
Я опустилась на колени и провела мочалкой по её ноге, потом по второй. Её киска чуть тронутая пушком была прямо перед моим лицом. Я знала, что так можно, даже видела это несколько раз в фильмах, которые мой брат забывала убрать с полки. Но тогда мне это казалось отвратительным. Видимо все дело в том, как относишься к человеку. Если любишь его, то это всё не важно:
Я приблизилась к Лёлькиной киске и поцеловала её.