Солнце уже немного сползло на западный небосклон, но еще ослепительно-живо, оранжевым светом ломится в распахнутые окна. Лучи сквозят между ярко-алых шапок распустившейся герани, ударяются в большой никелированный самовар, который стоит у нас в кухне на маленьком столике — мой папан просто обожает пить чай из этого самовара. И ничего, что он же электрический, не топить же самовар на кухне, но чай из него точно несколько инной. Осколки разбитого о самовар солнца зыбкими зайчиками лежат на створках громоздкого старинного буфета — остался ещё от моей бабушки, на строченом подзоре красивого пенала с большим набором серебряных ножей и вилок , на толстой матице, где на гвозде висит керосиновая лампа — на случай отключения света, и наконец — на темном резном окладе нашего также старинного зеркала, в серебряное озерцо которого сейчас с некоторым удовольствием гляжусь я.
Заодно я щурюсь на редкие золотые пылинки в столпе солнечного света — моя мамочка недавно помыла пол на нашей большой кухне. Сталинка есть сталинка! А я тружусь над своим пробором, заодно используя одеколон "Шипр", смертельный аромат которого убийственно действет на мух и на комаров, так что даже при открытом окне на кухне их нет. Я уже и тороплюсь — вскоре должна приехать дочка Виктории Михайловны, красотка Светлана, свет очей её мамочки, как она сказала мне. Мне было поручено пьяным шёпотом Виктории доставить Свету домой в целости и, конечно, в сохранности. А то с появлением кооперативов появились и такие молодёжные банды, которые "крышуют" точки кооператоров, ну и заодно могут обидеть и красивую девушку. И на дорожку Виктория предложила мне свою пышную мягкую попку. Было весьма неплохо — чудесный день!
Выйдя из подъезда я чуть не задохнулся от дурманящего запаха сирени. Нынешний март, в этом году просто аномально тёплый, уже так разукрасил сирень. Наравне с плодоносящими сестрами, рябиной да черемухой, сирень в нашем городе сейчас в необходимом почетном присутствии. Почти у каждого дома — тонкостволое невысокое деревце, на котором закудрявились, распушились средь ярко-зеленой листвы такие ослепительные молочно-фиолетовые гроздья. Изобилье сирени! Но только в одном палисаднике росла сирень белая — редкая для здешних мест. Словно кипень, вздулась она совейт искристой белизной, по зеленому тону ветвей пустила кудри из бесчисленных благоуханных соцветий. Эта сирень росла у дома и у дома Светланы. Так, а теперь быстро на остановку — время.
Я её сразу узнал — такая стройная, легконогая, в тонкой демисезонной курточке, шёлковой юбочке намного выше колен, она просто полетела, как быстрая горная козочка, по тротуару, я едва успевал за ней. Лёгкий тёплый ветерок весьма вольно обходился с её юбочкой, лихо поднимая её так, что мне полностью были видны её красивые ножки, подчёркнутые капроном тёмных чулок, до самых трусиков. Чудесный вид! Ей 22 года, как сказала мне пьяная Виктория, но вот никак она не может устроиться на работу в школу.
Догнав её, я крепко обнял Свету, она только испуганно ойкнула и прошептал на нежное ушко, которое я заодно поцеловал:
— Светлана Виниченко? Милиция. По приказу Виктории Михайловны Вы арестованы и будете доставлены под охраной в квартиру 110.
Мы посмеялись, Света быстро отошла от испуга, а я нежно поцеловал её горячие пальчики и извинился. Похоже я ей хоть немного понравился — она явно не собиралась уходить и мы немного поболтали. И тут, только мы пошли — новости нашего времени! К нас подошёл такой невысокий паренёк, Света шепнула, что ему уже 18 лет, но он такой шуплый, даже в армию его не взяли, ну и нахально стал интересоваться, какие у нас отношения, мол, эта барышня, моя подруга, понравилась его бригадиру Баркасу. О, тут надо ухо держать востро — новые времена!
Мы познакомились — его зовут Антон, а вот ему я твёрдо сообщил — Света не моя подруга, а моя невеста, мы с ней подали заявление в ЗАГС, то есть у нас сейчас уже официальные отношения, так что если кто тронет мою невесту( я слегка ущипнул Свету за попку, чтобы молчала), то это дело уголовное, сам понимаешь, ты же парень умный, я же вижу. При словах "умный парень" Антон даже приосанился, так его ещё точно не величали. Аж выпрямился он немного.