Сегодня у Янки был какой-то особенно отвратительный день! Мало того, что она вчера просидела до вечера перед компьютером в чате с очередным бойфрендом, соврав отцу, что сделала уроки ("Сделаю ещё!") , в результате заснув прямо за клавиатурой, откуда отец перенёс её на кровать ("Надо как-то начинать контролировать доступ ребёнка в интернет! Это никуда не годится! Все глаза так просидит! С завтрашнего дня — два часа в день, не более!") , и — по закону подлости — отвечать по географии вызвали именно её! К заслуженному "банану" добавилось ещё и замечание по поведению за перебранку с Елисеевой прямо на уроке! Причём, самое обидное заключалось в том, что Янка была даже ни при чём — скандал Елисеева подняла с лучшей подругой Янки Полиной, Янка просто вступилась за девочку, но училка разбираться не стала, и всем трём девочкам записала замечание в дневник, едко добавив "Пусть родители поработают над вашим воспитанием, не всё педагогическому коллективу вас воспитывать!"
Янка испытывала определённое злорадство, думая, что Елисееву отец точно сегодня выпорет — весь класс знал, что проверяют у Елисеевой дневник каждый вечер, и порют дочь за малейший промах нещадно — а румяную после очередного отеческого назидания попу Елисеевой Янка сама не раз видела в раздевалке спортзала.
Но тревога за собственную попу не давала Янке в полной мере насладиться мыслью о предстоящих страданиях зловредной Елисеевой, давно портившей им с Полиной кровь.
Отец Яны был вовсе не таким Синей Бородой, как отставной военный Елисеев, но при случае сам возможность попотчевать дочь ремешком не упускал.
Совсем портило настроение Яны то, что признаваться в своих прегрешениях она должна была сама — если отец узнает от учительницы, или во время случайной проверки дневника (которые бывали нечасто, зато смотрел папочка все странички до последней подписанной им записи! Так что надежды на то, что двойка и замечание останутся незамеченными, не было) .
Невесёлые мысли о предстоящей порке мешали Яне нормально делать уроки, смотреть сериал, ждать отца.
Наконец в двери раздался скрежет ключа — отец пришёл домой! Янка в самом нарядном своём платье, в чудных гольфиках и бантиках, встречала его на пороге — совсем избежать порки, вероятно, не удастся, но "чудная дочь" явно получит скидку. "Папочка пришёл!" с деланной радостью пропела девочка и кинулась папе на шею.
Сергей Николаевич умильно принял дочкины ласки, поцеловал ребёнка в щёчку, пошлёпал — вполне ласково пока — по округлой, крепкой попке. "Привет, доченька!" , проговорил отец.
"А я сделала ужин, папочка!" сказала сообразительная Янка, сильно перегнув палку — готовить Яна не любила и толком не умела, попытки бабушки приучить её к кулинарному делу неизменно наталкивались на молчаливый саботаж ребёнка. "Вся в мать," вздыхала бабушка, "та тоже на кухне пальцем о палец ни разу ни ударила!" Сергей Николаевич, знавший об этой особенности своего чада, насторожился. Платье, гольфы и банты он ещё мог отнести на любовь дочки красиво одеваться — тоже унаследованную ею от матери, но вот готовка: Но свои подозрения Сергей Николаевич до поры до времени оставил при себе.