С высоты моих лет всё по-новому видится. Начинаю осмысливать пройденный путь… Научился прощать… … (что трудней, чем обидеться) . И на всё по-иному стараюсь взглянуть. Не ищу оправдания только предательству, потому что ему оправдания просто нет…
Особый сектор ЦК ВКП (б) — это просто личная разведка Хозяина. Понятно, что все прислужники ему брешут, приукрашивают, а ему ведь нужно знать и истинное положение вещей. Работа у нас конечно аховая, многие погибали, даже шелковка с личной подписью порой будет как приговор, поэтому и стреляют нам в спину.
И вообще, в нашем отряде на базе сектора были уникальные люди. Например, Анатолий, умеющий ремонтировать любую технику. Так что парень имел авторитет, подкрепленный к тому же немалой физической силой и регулярными продуктовыми посылками от отца, прямо с Алтая. Не то чтобы нас плохо кормили, но домашние сало и колбаска со столовской едой сравнивать смешно и даже кощунственно.
Но кое-какие документы пропали в 1941 году, поэтому наша сверхсекретная лаборатория получила новый приказ. Две недели на подготовку и вот прозрачная крышка капсулы закрывается. Сознание моё вскоре улетает в неведомые дали новой реальности.
Евгений проснулся в новом теле. Видимо, в момент ухода получатель спал. И поскольку он был нагой (очень жарко и душно) , приходить в сознание не пришлось. Ведь, как помнил Евгений по рассказам исправителей, все предметы, находящиеся на теле, слетают, а тут сниматься было нечему. Ложе оказалось жёстким, в комнате не было окна, чуть-чуть света пробивалось лишь через щёлки вокруг двери. Всё тело в комариных и клопиных укусах ("Лишь бы не малярия или чума!" — сказал про себя "засланец", голова адски болела, саднила пара мест и на лице. .
"С перепою, что ли, мой приёмник был?" — преодолевая головную боль, подумал Евгений, открыл дверь, куда ворвался свежий утренний воздух. Солнце ещё не взошло, но уже было светло. Стало чуть полегче. Проделав несколько упражнений цигуна и боевой гимнастики и чуть-чуть утихомирив головную боль, я, теперь уже наш человек в этом времени, огляделся. В зеркале я увидел своё тело. На боку и на ноге шрамы от ран. Сухощавое, подвижное, крепкое тело, только чуть-чуть прихрамывает. Лицо довольно симпатичное, чудесная улыбка…
Судя по всему, вчера была большая гулянка. И, нащупав болезненное место на макушке, Евгений понял, что получил он не только по морде, но и по башке. Но пора и работать, отпуск закончился… Так что я, получив все новости, был готов к работе…
Тут есть одна тонкость. 22 июня 1941 года Пинск оказался в такой своеобразной "тени" советско-германского фронта, потому что части, блокированные в Брестской крепости, оказали ожесточенное сопротивление 45-й пехотной дивизии противника, задержав её продвижение на Пинском направлении на семь-восемь дней. Но и без немцев, приняв в ночь на 28 июня 1941 года шум двигателей четырех советских танков, двигавшихся по шоссе Кобрин — Пинск, за немецкую танковую колонну, сухопутный гарнизон и партийное руководство Пинска (во главе с первым секретарем А. М. Минченко) покинули город, никого не поставив в известность.
Прилег отдохнуть хоть пару минут и тут привет! — в дверь скользнула такая аппетитная мадам… Да это же наша зав. столовой! Ох и Лида! Природа мудро поступила с женщинами, чётко дав им очистительные циклы. И, наверно, вот именно поэтому некоторые одинокие женщины могут обходиться без мужчин годами, но сохраняя ровный характер, душевный покой и даже часто искреннюю веселость духа. Но вот в один прекрасный день "броня" этой женщины начинает рушиться — она поняла, что её дочь выросла и встречается с парнем. И что от дочери сегодня явственно пахнет сексом! И она сама теперь жаждет мужской ласки, внимания и, конечно же, бурного секса. И вот именно в этот момент она оказалась со мной на кровати. Вскоре её весьма красивые трусики белой птицей порхнули на стул и вот её приглушённый вопль — я так смело вошёл в её горячую, текущую вагину. Кончили мы оба почти одновременно!
После такого начала утра можно и поработать. Лида чудесно покормила в своём кабинетике и я рванул в горком партии. Сначала идут деревенские дома, но как-то чувствуется, что город. Ну, пригород… Народа на улице почти нет, патрули, заставы с ополченцами, судя по виду. Внешнему. Проехали на трамвае пару разрушенных домов, один ещё и горящий. Бомбили, однако. Летнее ещё утро нисколько не убавляет мрачности зрелищу.
Охренеть, кабинет первого открыт, двери нараспашку… Козлы трусливые! Ключи от сейфа на столе, секретку открыл и вот — пакет размером с книгу. Доставить в ЦК. Ишь ты, выведено тушью, чтобы всё было понятно… Так ты же сам в Москву рванул! Ладно, доставим!
В гараже горкома я потребовал "эмку", но когда мне отказали (немцам хотят отдать) , то мой "Коровин" тихо "плюнул" дважды. Теперь вперёд! О! -а тут и "Паккард". Шикарная машина! Кучеряво живут наши вожди! Ну а мне, только капитану, такой не положен, не по чину, но я именно на таком и поеду в Минск. Встречают по одёжке!
По дороге на меня "Мессеры" не кидались, да и не было их почти, всё в стороне они носились, громя "сталинских соколов". Тень войны! Но вот проезжая через небольшой городок, чуть не сбил такую фигуристую девицу. Солнце просветило её платье насквозь, неплохо! Она хочет в Минск. Только через полчаса — поесть и передохнуть. Руки так болят — тут руль совсем без гидроусилителя! Вскоре я сидел за столом, вкушая чудесные явства. И как она глазками стреляет… Красивыми глазками…
Я, конечно, галантно отмечаю, что такие глаза следует беречь, как ценное достояние нашей республики и народа в целом. За что удостоен кокетливого взгляда, улыбки, нежного лёгкого подзатыльника, лимона на блюдечке и добавки печенья к чаю. Милая девочка. Молодая, впрочем, только на первый взгляд. Вполне уже взрослая, и, насколько могу судить по взгляду, явно не без некоторого опыта. Впрочем, и явно не без желания продолжить приобретение нового. Но сегодня — такой день, ах, такой день — занята буду в Минске допоздна и, конечно, долго определённо не освобожусь — а вы надолго к нам? — Увы… Кстати, меня Костя зовут, с детства, представляете? — А меня Света… — О, моё любимое женское имя. Но, может, попозже? Часа через два? — Может быть… И омут фиолетовый из-под природно длиннющих ресниц… А если женщина говорит "может быть"… Ладно, время пока терпит. А аванс за поездку желательно вперёд!
Если офицер говорит "да" — значит, "да"; если "нет" — значит, "нет"; если "может быть" — значит, это не офицер. Если дипломат говорит "да" — значит, "может быть", если "может быть" — значит, "нет", если "нет" — значит, это не дипломат. Если девушка говорит "может быть" — значит, "да", если "нет" — значит, "может быть", если "да" — значит, это не девушка. Но я сейчас и проверю!
Закрыл дверь на шеколду и, подхватив красотку на руки, отнёс в спальню. Она, умничка, совсем не кочевряжилась и тут же, подняв подол платья, сняла свои рейтузы. Ну что, суду всё ясно! Кончил я быстро, но не это главное. Ведь теперь и настроение совсем другое!
В Минске она попросила тормознуть возле здания областного НКВД и сразу умчалась, крепко держа свою сумочку. Ну а мне в обком партии. Минск уже несколько раз бомбили, но центр города в полной целости — явно генералы Вермахма уже считают, что эти здания они вскоре займут. Попросился я переночевать и поесть — всё быстро организовали. Заодно и документы в виде свёртка с тремя сургучными печатями вручили — я быстро расписался. Ночевать мне в отличной обкомовской. гостинице. Чудесно! Горячий душ, чистое бельё, отличный одноместный номер — я всё же спецкурьер ЦК.