… этот русский выносит мне мозг. И не потому, что он черный. Хотя, конечно, и поэтому тоже. Он называет себя русским — не с грустью, не с гордостью, скорее с вызовом… И, натыкаясь на свалку мусора в лесу он брезгливо восклицает: вот она, Россия! В том лесу мы собирали грибы. Кажется, сыроежка и лисичка попались нам в пакеты. И мы заблудились почти и когда не знали, куда идти он доверительно шепнул мне: знаешь, я совсем-совсем не умею ориентироваться… Улыбнулся своей ослепительной улыбкой и положил мне на бедро свою крупную горячую ладонь. Беспечно! И это еще не главный его недостаток.
Когда я прошу его не рассказывать мне о том, как он соблазняет и обманывает женщин он не может остановиться и взахлеб выкладывает
передо мной факты своей биографии, которые очернили бы в моих глазах любого другого… Очернили бы… А этот — итак черный. Хотя я вижу это только несколько секунд при встрече, а затем я вижу только умные внимательные глаза, гордо посаженную голову, сильное стройное мужское тело… Он правда, кроме шуток, красив по европейским меркам — и не я одна так говорю, все мои друзья, которым я показываю фильм про него с удивлением говорят: да ведь он красавчик! …
Я учу французские фразы, которые он наговорил мне на видеокамеру — мне вкусно, мне физически вкусно повторять за ним движения губ — я смотрю пристально на его рот и мне вкусно, как при поцелуе с ним.
Конечно, мне давно было интересно пообщаться с африканцем. О них ходит много легенд. Об их взрывном темпераменте, о громадных размерах их причиндалов, о жестокости их игр.
Mon ami (он разрешил так себя называть прилюдно, "мой друг" не палево) жил в Африке до 14 лет. Коренной африканец, не америкашка. Но сам называет себя русским.
Почему? Он получил образование в России. Он Российский подданный, его дети (мулаты) рождены русскими женщинами и не знали другой родины. Дорога в Африку по каким-то политическим причинам ему закрыта. Он пьет водку и любит гулять по ночам по Московским улицам под снегом и дождем. Еще: он ласковый и сентиментальный, льстивый, умный, он умеет попасть в самое сердце… Я только ему позволяю мне льстить. Я только ему позволяю все-все… Я не то, что бы считаю его русским, я считаю его своим, близким…
О размерах: тут легенды не врут. В том лесу, где мы так безуспешно искали грибы я почти так же безуспешно пыталась делать минет. Когда я делаю это дома я сначала пью вино, потом настраиваюсь на секс, потом принимаю удобную позу. Здесь же, в лесу я была трезва и тревожна, потому что я не очень понимала, как мы будем выбираться отсюда, к тому же я не была до конца уверена в дремучести этого леса, да и поза, несмотря на всю свою классичность (наклон вперед под прямым углом) далеко не самая удобная для того, что бы брать в рот… . И вот тут оказалось, что размеры моего Mon ami мне невообразимо велики.
Головку, конечно, я обхватывала губами, но Mon ami, как все мужчины, старался впихнуть мне его целиком. У меня слезы брызнули из глаз, когда ему удалось всунуть мне половину — он уперся концом мне в горло и уже ни вдохнуть ни выдохнуть. Когда он отпустил, меня поразила разница — его член в полтора раза увеличился с момента, когда он подносил его к моему лицу.
Необыкновенное зрелище! Головка небольшая (относительно остального) , лиловая, довольно светлая, а сам член чем дальше тем темнее чуть ли не в полную черноту. Ну а размер — рука по локоть. Я ласкала его губами и языком, крутила головку во рту, компенсируя невозможность взять глубже. Я люблю его вкус. Вкус его члена, его спермы. Он похож на вкус сырого яйца, да, как ни странно, ничем не отличается от вкуса спермы белого человека. А почему я думала, что должен отличаться? Мне говорили, что черные люди иначе пахнут, ну я не знаю… У него великолепный парфюм, но даже когда он выветривается в ноль (а наши встречи не бывают короткими) он пахнет хорошо.
Я сказала — он выносит мне мозг. Ну да. Вот недавно. Мы сидели на кухне, пили вино (он водку) , ели мясо в горшочках (для него я начала готовить!) , слушали его любимые песни (я сделала диск с музыкой исполнителей, которых он выбрал) . Мне казалось — я хочу секса. Мы пошли в спальню, сели на постель.