Из виллиса вылез сухопарый капитан и приложил руку к козырьку фуражки.
"Старший лейтенант Егор Спиридонов — командир взвода".
Егор, не стал уточнять, что взвод разведки. Союзники-союзниками, но лишнего лучше не болтать.
"Лейтенант Эрик МакЛакен, мастер-сержант Вильямс Томпсон".
Егор с одобрением посмотрел на могучую фигуру янки — сержанта, такого же, как и он богатыря.
"Прошу к столу, с дороги перекусить, да и Победу отметить!"
Пьянка продолжалась уже целый день. Выпили всё, что притащил Евсеич, позавтракали, прогулялись по поселку. Затем союзники вытащили привезенные две литровые бутылки ячменного виски. До обеда хватило. Потом Евсеич принес свою канистру и когда кончалось "горючее" — просто подливал. Подвыпивший капитан лихо сыграл на губной гармошке бравурную мелодию, а сержант, подхватив в руки табурет, отбивал ритм так, что чуть не покрошил табурет в щепы. Тут Соня вспомнила, что для такого случая у нее припасена бутылочка коньяку. Но Егор сказав, что коньяк — это женский напиток, стал разливать его дамам. Мужчины, имея ресурс в виде канистры Евсеича, полностью одобрили это предложение. Так как мера выпитого и съеденного подводила к тому, что взгляды все больше и больше обращались на женщин.
Сема притащил гитару и патефон, одолжив его у своей хозяйки на вечер. Что-то побренчал. Но Егор, оценив желание публики, включил патефон. И вот по подворью закружились пары. Мужчины в танце все сильней и сильней прижимали к себе партнерш. Немки, хорошо пообедав и поужинав, да еще после коньячку, благосклонно принимали ухаживания мужчин.
Капитану приглянулась стройная шатенка Анна Брюгге. Он в танце что-то шептал ей на ушко, потом стал целовать в шейку, а потом они в танце проскользнули к двери летней кухни и исчезли в помещении. Когда через несколько минут Гертруда решила что-то убрать со стола на кухню, она выскочила оттуда красная как рак, что-то сердито бормоча.
"Чего это она, а, Сема" , спросил Егор.
"Да так, ругается. — Сейчас гляну."
Сема заглянул на кухю и вышел с ухмылкой до ушей: "Да капитан там эту раком поставил и дерет, аж пизда чавкает!"
"Ну, молодцы союзнички, даром времени не теряют!".
"Ну, тогда и мы — тоже". Сема подхватил захмелевшую Соню под ручки со стула и повел в вальсе прижимая ее пухленькую грудь к своей.
"А откуда Вы так хорошо знаете русский?"
"Так мои же родители из России родом — они в Одессе жили. Правда, они еще при царе эмигрировали. Тогда на евреев сильные гонения были — погромы. Я то уже в Америке родилась. Я в семье самая младшая".
"Так я же сам из Одессы — мы с Вами почти что земляки!"
"Ой что-то у меня голова закружилась" , пожаловалась Соня, давайте передохнем.
"Да и правда — перекурить надо. Вон в палисаднике за домом беседка там и перекурим". Сема ухватил девушку под локоть и быстрым шагом поволок в беседку.
Там Соня достала из кармана пачку дамских сигарет и, картинно взяв двумя пальцами одну, томно посмотрела на Семена. Семен достал трофейную зажигалку, дал даме прикурить, потом закурил сам".
Коротко перекурив, Соня затушила сигарету и, зябко поведя плечами, сказала: "Вечереет — что-то холодно становиться!".
"Так мы это сейчас исправим!" — Сема придвинулся к ней, обнял за плечи, потом запрокинул ей голову и впился в губы жадным поцелуем. Соня сначала ошалела от такого напора, но выпитое сделало свое дело, и она постепенно стала отвечать на его поцелуи. А Сема уже расстегнул достаточно пуговок на ее кителе, чтобы достать грудь ладонью. Ему жутко понравились ее небольшие грудки с острыми длинными сосочками. Он уже вовсю мял грудки и теребил соски. В кальсонах становилось тесно. И он не выдержал и полез к ней в бриджи.
Соня перехватила его руку и глядя в упор почти трезвыми глазами сказала: "Ты что, с ума сошел? А если сюда кто-то зайдет?"
"Тогда идем в сарай — это подальше да там вроде и закрыться можно".
Он подхватил Соню на руки и бегом побежал к сараю. У двери опустил ее и впихнул в сарай. Зашел и закрылся — изнутри был засов.