Юрий Семёныч, тяжело пыхтя от злости, дёргая руками и ногами, с остервенением глядел на нож, который недоступно валялся на полу хотя и рядом с его жбаном. Он плюнул на него и повернулся к Ольге.
Она бессмысленно что-то шептала в полусонном обморочном состоянии, всё так же откинувшись на бок.
— Не спать! — крикнул Юрий Семёныч. — Держись! Говори со мной, болтай, пой, но не спи!
Она услышала, очнулась и уставилась на фотографии и большой рисунок на листе ватмана, которые лежали перед ними.
— А что петь, Юра? . .
— Не знаю! — раздражённо ответил он и тут же предложил. — "Врагу не сдаётся наш гордый варяг"!
— Убери… убери от меня эти фото… этот голый рисунок: — жалобно простонала она и всхлипнула.
— Как я уберу?! Мне самому эти вещдоки все глаза изрезали! Не плакать, отставить слёзы, собрать последние силы и подумать, как мне достать этот чёртов нож?!
Ольга увидела нож и пропищала:
— Он хотел нас зарезать? . .
— Да! И покромсать на куски, — съязвил Юрий Семёныч, — а потом передумал и сказал: "Ну, вас к чёрту, вот вам нож, сами себя развяжите и сами себя зарежьте!".
— Значит… ты меня сейчас зарежешь, когда развяжешь, да? — более чем серьёзно спросила она и заплакала. — Мама!
— Оля-А-А! Очнись, Оля-А-А! . .
Я вцепился в баранку руля и летел вперёд, мысленно видя свою цель уже совсем близко, и только дотошные светофоры со своими вечными пешеходами тормозили мой полёт и сильно меня нервировали. Но когда зелёный свет наконец-то давал дорогу, моя "Honda" облегчённо вздыхала и снова взлетала со свистом реактивного самолёта, обгоняя всё и вся.
В тот момент я совершенно и думать не думал, что Наталья с такой прытью поймает такси и устроит за мной слежку…
— А кто за рулём-то, барышня? — спросил водитель такси. — Ни каскадёр случайно?
Наталья неотступно глядела в лобовое стекло и словно держала на мушке убегающую Хонду.
— Почему каскадёр?
— Да гонит больно рискованно.
— А вы тоже гоните, — забеспокоилась Наталья, — а то отстанем и потеряем, точно потеряем.
— Не потеряем. Мы гнать не будем, а сделаем вот таким Макаром. Видали, барышня? — и он аккуратно, по правилам объехал неспешащих соседей, и до моей Хонды ему оставалось машины четыре.
— Да вы ближе давайте, ближе, всё равно далеко, щас рванёт — и всё.
— На этом участке не рванёт, вон какой поток перед ним.
— А если он нырнёт в переулок? Успеем?
— Если каскадёр, можем не успеть. Я поэтому и спросил: каскадёр или нет, как его понимать?
— Он писатель.
— Ничего себе — писатель. Я всегда думал, что писатели очень медлительный, ленивый народ, и если писатель едет на машине, то только по обочине и всем уступает дорогу.
— Нырнул! — вдруг истошно закричала Наталья. — В переулок нырнул! Я же говорила!
— Ах ты, ядрёна корень, вижу-вижу! Не волнуйтесь, барышня, мы щас сами там будем! — и он настойчиво стал сигналить, требуя уступить дорогу…
Юрий Семёныч — весь потный и багровый — во всю мощь пытался раскачать жбан, чтобы тот свалился на бок. Сделав ещё несколько энергичных толчков, он остановился и отдышался:
— Фу-у-у, не могу больше… пустая и бредовая затея…
— Попробуй ещё, прошу тебя: — умоляла Ольга, она была бледнее бледного, и глаза её закрывались. — Главное упасть, Юра, а там ухватишь ножик губами… хотя бы губами… О, господи, мои ноги… мои ноги…
— Да ничего не получится, ты сама рассуди: даже если упаду, у меня же не хобот слона, чтобы ухватить нож, закинуть его к верёвкам за спину и обрезать эти верёвки… — он не выдержал и прокричал в истерике. — Не хобот, понимаешь?! Не хобот! . .
Водитель такси довольно успешно настигал мою Хонду, однако естественный вопрос родился сам собой:
— Барышня, а вообще-то у вашего любимого писателя есть конечный маршрут?
— Есть! Ленинградский вокзал, он спешит на поезд "Сапсан" , ему приспичило в Петербург! Не могу понять зачем?! Он ничего не объяснил!
— А причём здесь Ленинградский вокзал? . . — удивился водитель.
— Как причём?! . . — не менее удивлённо спросила Наталья и посмотрела на него.
— Да потому что ваш писатель гонит совсем в другом направлении:
— Это как?! . .
— Да так. Ленинградский вокзал находится на Комсомольской площади рядом с Ярославским и Казанским. Верно?
— Верно…
— Ну, а он же летит в другую степь…
— В какую степь?! . .
— А я щас скажу, — водитель огляделся по сторонам, присмотрелся и ответил. — Он летит не к Ленинградскому вокзалу, а к Ленинградскому шоссе. Вон, смотрите, уже пошёл по нему, и мы естественно за ним, а для чего?
— Как "для чего"?! . .
— Вот и я говорю, для чего мне это надо? Я же не повезу вас до Петербурга, согласитесь, а он явно поменял свой план, решил махнуть своим ходом до северной столицы. Ленинградка как раз туда и ведёт, щас будет окружная и так далее — по прямой.
Наталья опешила:
— Как же… он ведь сказал — на Ленинградский вокзал…
— Видать передумал, барышня.
— Да не хотел он своим ходом! — закричала она. — Не хотел! Здесь что-то не так, не так, я чувствую! Скорей! . .
Юрий Семёныч последний и решительный раз так напрягся, так надулся в надежде освободиться, что даже жилы вспухли на висках и шее, а потом с диким стоном выдохнул и обмяк.
— Всё-о-о-о… — протянул он сиплым голосом, — кто-то на совесть помог "нашему Костику"… Судя по всему, он давно готовился к этой пытке… уж очень всё добросовестно сделано…
Ольга дослушала и ответила невпопад — казалось, что разум покидал её, и от этого становилось жутко:
— Да-да… ты ещё раз добросовестно попробуй… может какую верёвку и разорвёшь: добросовестно…
— Оля-А-А! Очни-и-и-сь!
— Господи, мои ноги… ноги… ноги…
— Значит так, — приказал он, — будем орать во всю глотку, чтобы соседи услышали! Другого выхода нет! Услышат и поймут неладное, что-нибудь сделают — сломают замок, дверь вышибут! И ты ори, как только можешь! Давай! Три-четыре! Э-э-й, кто-нибудь! Помогите-е-е! Э-э-й! Со-се-е-ди-и-и!
Ольга приоткрыла рот, хотела громко заорать, но вылетел мертвый шёпот, и голова её безжизненно повисла.
Юрий Семёныч орал один:
— Э-э-э-э-й! Со-се-е-ди-и-и! Помогите-е-е! Э-э-э-э-й! . .
Я посмотрел на часы и резко прибавил скорость, крепко сжимая ладонями баранку руля и внимательно глядя в лобовое стекло — там где-то впереди уже должна быть цель:
Наталья развернулась к водителю всем телом и подняла ладошки "китайской лодочкой" , умоляя плаксивым голосом:
— Прошу вас, езжайте за ним хоть ещё немного! Он не может своим ходом, он сейчас где-то остановится, я чувствую!
— Да еду-еду, пожалуйста, услуга наша — деньги ваши, только теперь точно видно, что он действительно не своим ходом… странно…
— Как видно?!
— Так и видно. Химки проехали? Проехали. Планерная позади? Позади. Ваш писатель щас гонит по окраине Новоподрезково в сторону Сходненской поймы. А теперь, барышня, поглядите налево.
Наталья резко посмотрела влево.
— Железные пути "Москва-Петербург" , — пояснил водитель, — вон рельсы тянутся.
— Да-да, точно тянутся!
— То-то и оно. Куда он летит? До Ленинградского вокзала не стал, в поезд не сел, по дороге "Москва-Петербург" не поехал, а просто шпарит и шпарит по каким-то просёлкам параллельно железным путям. По-моему, этот писатель нарочно терзает и милую барышню, и жёлтую машину такси? Надо ему позвонить и строго спросить: как тебя понимать, писатель?!
— Точно! Позвонить надо! — и Наталья быстро достала мобильник…
Юрий Семёныч без передыха орал:
— Э-э-э-э-й, кто-нибудь! Помогите! Со-се-е-ди-и-и! Э-э-э-э-й!
Ольга окончательно затихла.
— Оля! Держись! Я сейчас громче попробую! Э-Э-Э-Э-Й! ПОМОГИТЕ! ЭЙ! КТО-НИБУДЬ! СО-СЕ-Е-ДИ-И-И! . .
Удручённая Наталья, держа мобильник около уха, сообщила водителю:
— Не отвечает! Недоступен!
— И сколько нам гнаться за этим "недоступным"?
— Давайте ещё погонимся, я очень прошу!
— Вы бы сначала деньги пересчитали, барышня, а потом уже гнались.
— Я расплачусь, как надо, клянусь вам! . .
— Э-Э-Э-Э-Й! ПОМОГИТЕ-Е-Е! СО-СЕ-Е-ДИ-И-И! ГДЕ ЖЕ ВЫ, ЧЕРТИ! ПОМОГИТЕ-Е-Е! Э-Э-Э-Э-Й! — с каждой секундой силы Юрия Семёныча начинали таять…
Наталья возбуждённо спросила:
— А он видит нас, как вы думаете?!
— Если иногда глядит в зеркало, может и видит мой жёлтый гребешок, но вас лично не видит, мы на целых три машины отстаём.
— А если нам не преследовать, а конкретно — остановить?!
— Каким образом?
— Ехать с ним вплотную с боку, и он как раз увидит меня!
Водитель усмехнулся и помотал головой:
— С боку никак не получится, милая барышня, там же встречное движение, создадим аварийную ситуацию, мы же не милиция с вертушкой и сиреной, мы можем только преследовать:
Глаза Юрия Семёныча слезились: