Вся эта история произошла с Лизой, молодой женщиной 32 лет, когда она, по обыкновению для себя, отправилась одна на своей машине позагорать на дикий пляж на выходные. Далее — ее рассказ от первого лица.
"… Вообще, сама я девушка компанейская. А вот загорать я люблю ездить одна. Так устаешь от бесконечной болтовни подружек в городе. А тут… Тишина, природа, солнце… . ммммм… Что может быть лучше?
Вот и в этот раз я решила съездить, отдохнуть, и как всегда, в одиночку. Ехала я долго, дорога заняла много времени и сил, тем более, что я любила выбирать каждый раз новое место, для того чтобы полежать, понежиться обнаженной под солнцем.
Но вот вроде я и нашла уединенное место, все меня вроде бы устраивало, когда я увидела излучину реки и выехала на берег. Там было чье-то костровище, тишина и первозданная природа.
Я расстелила матрас, разделась до купальника, но не успела я войти в воду, как вдали послышался рев автомобиля и вскоре к моей стоянке подъехал весь забрызганный грязью местный уазик. Из него вывалили три молодых парня, видно из местных, на которых я сначала и не обратила внимания.
— Девушка, вы отдыхаете? Не против, если мы рядом с вами тут порыбачим?
— Да пожалуйста!
— А вы здесь с кем?
— Я одна. Я всегда люблю ездить загорать одна.
— Как? Совсем-совсем одна?
— Ну да, совсем одна! А что тут такого? Решила отдохнуть, искупаться, позагорать.
Парни многозначительно переглянулись.
Я отвернулась и дала понять, что мне они не интересны. И это была моя ошибка. Пацаны вроде отошли к машине. Там они что-то стали, перешептываясь, разворачивать, я напряглась и краем глаза обратила внимание. Они разворачивали сеть.
— Мы тут поставим в сторонке сетенку, — пояснил мне тот, кто был у них, как мне показалось за главного.
Я ничего не ответила, давая понять, чтобы они мне, главное, не мешали. Тем временем, тот что поменьше, прошел мимо меня как бы к реке. Я сразу перевела всё внимание на него, как в этот момент двое других сзади ловко накинули на меня сеть. Мгновенно я стала запутываться в капроновой сети. Парни же с присоединившимся третьим пацаном повалили меня на землю и стали пеленать, обездвиживая и прижимая своими ногами и руками к земле. Я была после бессонной ночи, слабенькая, и они довольно быстро и ловко обездвижили меня, перевернув на спину. Я только слышала их фразы, приводящие к согласованным действиям:
— Так, давай… Переворачивай ее… На живот… Ух, сучка… Руки ей за спину… Приехала сама, подарочек для нас!
Я закричала:
— Что вы делаете? Немедленно отпустите меня! Я требую!
— Сейчас ты узнаешь, сука, кто здесь вправе требовать, и вообще, кто ты есть и кто твой хозяин.
И они продолжили меня технично обездвиживать:
— Сеть убирай… Не быстро… Вот так. Хорошо.
Я плакала, что-то тщетно пыталась сделать в сопротивлении, но вскоре они добились своего. Я лежала у их ног со связанными руками и ногами. Один из них поставил мне ногу на грудь. Другой держал меня за волосы и за горло всей пятерней, прижимая затылком к земле, а третий сидел на ногах. Теперь я с ужасом рассматривала их. Тот, что был за главного, смотрелся лет двадцати пяти, среднего роста и чернявый. Тот, кто держал меня за волосы, был помоложе, лет двадцати трех, шатен. А на ногах сидел самый молодой из них, темноволосый пацан 18 лет.
Тут их старшой заговорил, обращаясь ко мне:
— Ну что сучка, ты видимо слишком смелая, что приехала одна сюда. Тут на десятки километров ни души, так что ори-не ори — никто тебя не услышит. Ты полностью в наших руках, и даже если мы тебя убьем, тебя найдут в лучшем случае лет через двадцать. Так что не рыпайся, а будь послушной девочкой, если хочешь остаться в живых, поняла?
Я молчала.
Он крикнул:
— Поняла или нет, блядь?
— Да, — еле слышно прошептала я.
— Ну тогда выбирай в жопу тебя или в рот, — все дружно заржали.
В моей голове всё спуталось, и я лихорадочно соображала, что ответить, но не находила.
— Вовчик, ты как хочешь ее: в рот или в жопу? — обратился старший к самому молодому.
— Да в рот, конечно, — ухмыльнулся младший, — обожаю, когда мне сосут.
Я вдруг поняла, что здесь в этой глуши они могут сделать со мной всё, что угодно. И даже убить и спрятать моё тело. И никто меня никогда не найдет. Дикая испарина высыпала на моем лбу. В лучах рассвета старший заметил её и страх в моих глазах:
— Что страшно, сучка? Боишься?
— Да, боюсь… Не надо, — прошептала я вполне искренне, хрипя под сдавливающей мое горло рукой шатена.
— А ты не бойся. Делай все, как мы тебе велим и останешься жива, — ответил мне старший, — может, ещё и спасибо нам скажешь. А не будешь делать, так искалечим и ещё кол в жопу вставим с сучками и будем долго его вращать, пока не станешь послушной.
Страх сковал меня. Я обмерла, понимая весь ужас своего положения. Видя это в моих глазах, старший перенес подошву своей кроссовки к моему лицу и наступил на него:
— А ну целуй, блядь.
Я замешкалась. Шатен чуть сдавил мое горло, крепко прижимая меня за волосы к земле:
— Целуй, тебе сказали, сука.
Я не знаю, что со мной произошло, видимо, страх парализовал меня. Я ощущала на лице тяжесть ноги старшего и как в бреду поцеловала. Но звук был тихий и старшему было не слышно, а давление моих губ через подошву кроссовки он не ощутил. И он спросил шатена:
— Санек, ну, что она целует?
— Да, не понятно, — ответил шатен, которого, как я поняла, зовут Саня.
Старший отреагировал:
— Видать, коза, не понимает хорошего обращения, — и скомандовал, — Санек, нож к горлу, а ты, Вовчик, трусы и лифчик с нее сними.
Я пыталась как можно заискивающе образумить их:
— Ну зачем я вам такая, мне уже за 30! Вы помоложе найдите, Вам приятнее будет.
В следующие мгновения, холодная сталь острым лезвием уперлась мне в нижнюю часть горла.