"ВСЕ МОИ ЖЕНЩИНЫ"
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ЛЮ
Часть 1-я
На следующее лето после возвращения из Германии засобирался я к Парину. Соскучился. Не хватало мне Саньки, хотелось снова обнять, увидеть его странноватую улыбку, похожую на смесь радости и иронии. Вновь ощутить его сдержанность, за которой скрывалась настоящая дружба и понимание. Почему он не афишировал истинные чувства? Потому что был ранимой личностью: впрочем, как и я. Вероятно, мы и сошлись на почве одинакового восприятия мира — тонко чувствуя и переживая. Родственные души.
На новом месте работы отпуск подоспел к июню и я сказал жене, что хотел бы поехать к Сашке. В то время он уже перевелся в Союз и служил в Н. Мы списались, пару раз говорили по телефону, он рассказал как его найти. Жена была не против моей поездки — знала, насколько дорожу дружбой с Париным.
Добирался поездом. В этом городе я не был ни разу, но у меня был записан адрес воинской части и примерный маршрут следования. Вышел на привокзальной площади, сел на трамвай.
Никого и ни о чем просить не люблю, делаю это лишь в крайнем случае, но тогдашняя ситуация сложилась именно такой — без посторонней помощи не обойтись. Обратился к кому-то из пассажиров. Отзывчивость местных жителей меня ПОРАЗИЛА!
Что происходит в моем родном городе в подобном случае? Местные никого и ни о чем не спрашивают — не потому, что всё знают, а потому, что бесполезно. В лучшем случае, услышишь на свой вопрос — "не знаю" (даже если знают) . Впрочем, не бывает правил без исключения, и можно наткнуться на отдельных граждан, которые всё расскажут и покажут: если в курсе вашего вопроса. Но основной массе прохожих ваши проблемы по барабану. Вот такая горькая правда. Признаваться в подобном менталитете своих земляков тяжело — это мой город, оттого сожаление и боль во сто крат сильнее.
Сейчас, по прошествии лет, могу отметить, что многое изменилось в лучшую сторону. Но в тот год, о котором веду рассказ, радушие и отзывчивость местного населения к совершенно незнакомому человеку, впервые попавшему в их город, меня удивили. Что называется — на контрасте.
Опасаясь проехать нужную остановку, я спросил у ближайшего пассажира, где следует выйти? Добродушно разъяснили — что и как. Мало того, переспросили, что я ищу на той остановке? Назвал улицу. "Вам нужен конкретный дом или что-то другое?". Такие участливые вопросы и вовсе обескуражили! Мало-помалу, к дискуссии подключился почти весь вагон, представляете?! Я был натурально ошарашен! Люди пытались подсказать, как легче найти и как проще добраться до нужного мне места. В тот момент я впервые в жизни ощутил неловкость за свой город — оказывается, можно И ВОТ ТАК!! Сопоставления удручали:
Благодаря детальному пояснению пассажиров, воинскую часть Парина я нашел быстро. На КПП попросил дежурного позвонить ему, и скоро увидел, шагающего к воротам Сашку — чёртова зараза улыбался!
— Старик! — слово, заменяющее у Парина десятки фраз и весь спектр радостных эмоций от встречи с другом. И правда, к чему лишняя болтовня?"Стари-и-ик!", — приветствие такое у него. Высшего разряда. Доверительное. Ёмкое. "Старик!" — произносит Сашка: а нам и по тридцатнику не стукнуло.
Он отпросился у начальства и мы поехали в его общагу. Общага как общага — описывать особо нечего, они у нас похожи, как две капли спермы:)
— Насколько приехал? — спросил Сашка, переодеваясь в гражданское.
— На три дня. Кстати, хорошо бы сегодня взять обратный билет.
— Щас поедем, возьмем, — коротко и четко. Вот за что люблю его, скотину такую! Эх, Саня-Саня! Как же мне тебя не хватает!
Прикидывая сроки поездки, я подгадал так, чтобы приехать в пятницу — и Сане хлопот меньше с начальством, и в выходные больше возможностей для гульвани. Ну, и понеслось.
К вечеру первого дня мы попали в компашку паринских друзей. Меню обычное: 1) Наливай! 2) Поддержи разговор! 3) Не будь козлом!
Расслабились отменно.
Проснулся в Сашкиной комнате. Головка бо-бо, но терпимо. Если бы мне сейчас выпить столько, организм точно не выдержал бы, а тогда: Эх-ма!
В субботу поперлись в местный парк — то ли ярмарка у них проходила, то ли праздник какой — не помню. Помню кучу народа, веселье, звон стаканов, мужские и женские лица, ноги и грудь, прикрытые с разной степенью "защиты". Кажется, еще стреляли в тире из "воздушки". Глубокая память подсказывает, что в тот день я не облажался — туманный слой воспоминаний идет с неким знаком "+", иначе, окраска была бы минусовой или стерлась бы совсем.
Потом в памяти провал, длиною почти в сутки.
Напрашивающееся объяснение — квасили по полной. Прояснения начинаются с середины воскресенья.
Медленно возникающие голоса: туманные образы: приходит осознание: чужая комната, стол, бутылки, закусь, Парин. И две девахи.
— О! Я ж говорил — он щас очнется! Ему пятнадцать минут покемарить — и снова огурец! — это голос Сани.
"Соврал. Мне надо минимум 20: Зараза любимая!".