1
Шел 1963 год. У кого-то там, на западе были благородные речи темнокожего Кинга, хиппи, улыбка Кеннеди и миф о свободной и счастливой любви, у кого-то здесь в союзе, Бэла Ахмадулина, поголовное увлечение кукурузой и первый космонавт, как ответ. А у этого парня в потертых, рабочих штанинах ничего из этого не было. Единственное, что тогда у него при себе было, так это кораблик с травкой, который хоть и соприкасался с его задом, по причине нахождения в заднем кармане брюк, однако непосредственно грел именно душу. Улыбаясь как кретин всему окружающему миру, стремясь обнять каждого встречного на пути, он шел, или точнее плыл в невесомости по Сталинскому проспекту, вдоль главной городской трассы, одного прославленного курорта.
Мимо него изредка проносились автомобили, машин тогда было не много, не те были времена, а о НЛО и слыхать, ни кто не слыхивал, и когда вдруг на фоне пазиков, Москвичей и Побед замаячило нечто необыкновенное, он, разумеется, обалдел. Здесь надо сразу остановится и кое-что пояснить, до того момента молодой человек ни разу не видел автомобилей Чайка. Поблескивая на солнце воронеными бортами, этот изумительный аппарат на четырех колесах, подъехал к нему совсем близко, и встал, от него в нескольких шагах у парапета; его иллюминаторы открылись, и в освобожденном пространстве всплыло сразу шесть личиков сексапильных инопланетянок. Здесь надо также взять не которую паузу и пояснить: на тот момент молодой человек также ни разу ни видел, не солнечных очков, ни дочек парт элиты. Девушки смотрели на него такими же удивлено-округлыми глазами, какими и он смотрел на них. Было хорошо слышно, что они о чем-то оживлено, спорят друг с дружкой. Но вот, наконец, одна из них обратилась непосредственно к нему:
— Скажите молодой человек вы случайно не Юрий Гагарин? Вот Ирочка говорит что точно Гагарин… Лера, что только похожи… Саша, что возможно близнец… Нона, что точно не он… Эли по фигу, но если честно, Эли всегда по фигу… А я лично, что если вы не первый космонавт, то я не Машенька, а мы не в Сочи. Так вы Юрий Гагарин или просто на него очень похожи?
— Ну, вообще-то меня действительно зовут Юрий, — почесав затылок, ответил молодой человек, — и меня называют космонавтом, даже тогда когда бы мне самому этого не очень хотелось.
Секунда, другая и из салона автомобиля вырвалась настоящая овация.
— Ну, если вы действительно Юрий Гагарин, то позвольте мы вас похитим, — восторженно воскликнула очаровательная инопланетянка.
— Позволю, — даже не сомневаясь, ответил Юрий и двинул в сторону автомобиля.
Через минуту он уже сидел в кожаном салоне роскошного авто или вернее лежал в нем, ведь все посадочные места были уже заняты. И в самом деле, не жаться же самому Юрию Гагарину по углам. Причем лежал во все не на полу, как с ним частенько в этой жизни случалось, а прямо на ногах трех инопланетянок. И пусть это скамья была жестка и до определенной степени не удобна, к примеру, что бы не упасть девушкам под ноги ему приходилось держаться за ножку одной из них, все же надо признать эта была самая божественная скамейка в его жизни. К тому же отсюда открывалась замечательная панорама, а любовь к замечательным панорамам, как известно у всех космонавтов в крови.
— Расскажите нам о себе Юрий. Ведь я могу вас так называть? — Обратилась одна из девушек к молодому человеку.
— Конечно, можете, но боюсь рассказывать мне о себе особенно нечего ведь я всего лишь один из многих космонавтов этого необъятного мира, — не слишком то и, задумываясь над вопросом, отвечал молодой человек, захваченный в тоже время созерцанием, белых, столь невинно смотревшихся трусиков, что открывались ему в разрезе двух стройных и загорелых ног.
— Один из многих? Вы шутите! Вы наш первый… вы наш единственный… вы наш ответ!
— Да, да, да.
— И все же, какой он из себя этот космос?
— Космос это иллюзия, это мечта, он слишком идеален, чтобы быть правдой. Мы смотрим на эти мириады звезд мы думаем о… Но помимо удивительных миров и новых откровений его просторы скрывают и опасности.
— Опасности?
— Ну да, былые пятна, черные дыры, а в них живут монстры, чудовища.
— Чудовища?
— Алчные, покрытые шерсткой с высунутыми язычками они прячутся за иллюзиями как за тканью ширмы, но стоит ее только приоткрыть…
— Вы открывали?
— И не раз.
— Представляю, — раздался еще один миленький голосок, — возвращаюсь в Москву, подхожу к папе, говорю папе, не поверишь, но на мне в Сочи лежал сам Юрий Гагарин, вот папенька удивится.
На это молодой человек, справедливо предпочел промолчать.
На поворотах, ножки девицы, что сжимали его руки и с чьей коленкой он имел счастье лапаться щекой, то чуть сжимались, то раздвигались обратно, и в этом бесконечном мельтешении, то в появление, то в пропадание вновь, как в желаемом и невозможном, жили целые океаны человеческих фантазий. И он смотрел на эту удивительную игру, тени и света, плоти и ткани, сначала с умилением, похожим на дыхание первой весны. Потом с юношеским азартом. А после, судя по не которым колебаниям в его штанинах, в нем уже просыпался кураж. Впрочем, до определенного момента молодой человек вел себя вполне благоразумно, занимаясь исключительно тем, чем занимаются художники перед своей натурой, созерцанием.
— И все же, как вы им стали этим счастливчиком, ведь наверняка у вас была огромная конкуренция? — Подала голос еще одна из девушек.
— Да старший брат, козел, пристрастил.
— Как, ваш старший брат тоже был космонавтом?
— И брат, и дядька, и отец, и отец отца, все по не многу космонавтили.
— А мы думали вы первый.
— Ну да, в этой стране четверть мужского населения космонавты, но только космонавты скрытые, а я явный, потому наверно и первый.
— Однако какой же вы все тки интересный человек, сразу видно, что не из простых. Но все же, как к этому можно пристраститься, ведь космос ни опера, ни кино, ни балет.
— Пристрастится можно ко всему, чему угодно, особенно к плохому. Сначала ты думаешь, что все хорошо, потом что все хорошо, но чего-то не хватает, а после все хорошее куда-то внезапно улетучивается, и ты уже сам не знаешь, как от всего этого избавится. А так вообще я очень пристрастен.
— И к чему же еще.
— Ну…
На одном из резких поворотов голову Юрия (он, между прочим, не солгал) сильно подкинуло верх, и мой герой, пользуясь удобной ситуацией, обхватив талию ближайшей девушки, в мгновенья ока, со скоростью ракеты устремившийся в даль, своим собственным лицом, или вернее своим любопытным носом, вошел в предел своей порнографической неизбежности: белые пятна, черные дыры, зной прекрасного тела, ели уловимый запах самки, — в одночасье поглотили его.
Некоторое время салон автомобиля напоминал курятник, заберись в него хитрый и наглый лис. Юрий, извиваясь как угорь на сковородке, выкрикивал на всю глотку не что невообразимое, ну что-то вроде: я вас всех сейчас от косманавчю; девушки естественно возражали; в самых красноречивых фразах выказывая свое неудовольствие; отвешивая мировой звезде подзатыльники, больно пихаясь коленками, громко стуча ножками и прочие. В какой-то момент Юрий отчетливо осознал, что совершил большую ошибку, просто переоценил свои возможности — но было уже поздно. Нежданно-негаданно в его левом ухе раздался хлопок, напоминающий звук лопнувшего пузыря жвачки, затем звуки затихли, краски поблекли, в глаза хлынула ночь, и вот он уже видел то, что наверно и должен был видеть первый космонавт, выходя на орбиту, — а именно мириады, мириады звезд.
2