Как-то шла баба с базара и тащила на себе мешок. Путь был не близкий, мешок тяжелый — утомилась тётка. И так ей стало вдруг жалко и обидно за жизнь свою пустопорожнюю, хоть плач!
"Ох, не дойду, — думала баба. — Помру здесь, посреди поля. Мешок, как водится, сопрут, а кости мои достанутся либо волкам, либо собакам бродячим. И некому будет меня схоронить по-человечески, да доброе слово над могилкой молвить…".
Уже еле волокла ноги баба, из сил выбилась, а мысли жалостливые не отпускали:
"Ведь сколько хорошего я людям сделала — не перечесть! Доброй, отзывчивой была, последним куском делилась, не жадничала, Бога почитала. А вот ведь как: забыл меня господь! Разве ж я когда просила у него хоромы золотые, али молочные реки с кисельными берегами?.. Нет! Так он и последнее отнял — мужа мово. Хоть покойник и алкаш был тёмный (прости, господи! земля ему пухом!), всё ж, какой-никакой, мужик в доме. Э-ххх!..".
Совсем невмоготу стало бабе. Разревелась она слезами горючими, сбросила со спины постылый мешок и тяжело села в дорожную пыль.
"За что ж такие муки, господи?, — продолжала причитать баба. — Ты бы хочь сейчас мне помог, видишь, поди, как с ног валюсь! И мешок энтот нельзя бросить, и дальше идти мочи нет… Кабы мешку этому клятому ноги — он бы сам за мной шёл…".
Не успела она удивиться, незнамо откуда пришедшей в голову шальной мысли про мешок с ногами, как в тот же миг у холщевого выросли две конечности! Мешок вскочил на ноги и затопал в сторону дома.
— Во, чудеса!!! — всплеснула руками баба. И забыв про усталость, заторопилась вслед убегающему имуществу. Бежит, а сама думает:
"Дела-а-а! Неужто дошла до господа моя молитва?.. Боже правый! Ну, если ты меня и вправду слышишь, сделай так, чтобы у него руки выросли! Какой бы мне тогда в хозяйстве помощник был…".
Бац! — и из мешка выскочили две сильные мужские руки!
Вконец очумела от чудес тетка: