— Ирочка, познакомься, мой старый друг Валера Князев, шалопай, весельчак и сердцеед, будь с ним осторожна, за ним след из разбитых сердец через всю Москву тянется.
Ира покраснела и сказала:
— Привет! А вы правду весельчак? А то здесь как-то скучновато.
Затеялся обычный, ни к чему не обязывающий треп на общие темы. Затем обсудили сегодняшнюю пьянку, причем я сказал, что у меня есть отличный финский ликер, что была чистая правда: я доставал "Лапонию" разных видов через одного фарцовщика, который обычно снабжал меня джинсами, обувью, дисками и деликатесами по двойной цене. В какой-то момент я предложил ей исчезнуть отсюда и мотнуться ко мне. Ира, которую я к этому моменту и навсегда уже называл Иришкой, легко согласилась. Я решил, что Танькины рассказы о робости сильно преувеличены. Мы незаметно покинули пьянку, уже переходившую в стадию "вызови соседей пением" , я поймал такси, и через 20 минут мы сидели в моей гостиной в мягких креслах и потягивали ликер. Я сознавал, что Иришка меня безумно возбуждает, но я не торопился укладывать ее в постель: было очень приятно вот так сидеть, болтать о том — о сем, зная наверняка, что в любой момент я могу перейти к действию.
В какой-то момент я предложил пересесть на тахту, чтобы мне проще было показывать фотографии прошлого лета, которое я провел в Юрмале. Приобнял Иришку за плечи, легко провел пальцем по шее от уха до ключицы, тихонько поцеловал в ушко, потом за ушком. Протестов не последовало и я приступил к снятию одежды. Она даже помогла мне снять с нее платье. Когда на Иришке остались только лифчик и трусики, белые в цветочек, какие-то совсем детские, она вывернулась из моих объятий, лукаво посмотрела на меня и сказала:
— А ты мне всю квартиру показал?
Я подхватил ее на руки и понес в спальню, включив там ночник. Уложил на кровать, снял лифчик и стал целовать очаровательные грудки с большими, сантиметров 8 ареолами и остренькими розовыми сосками. Иришка изгибалась в моих руках, происходящее ей явно нравилось. Вообще она оказалась девочкой легко возбудимой, все ее эрогенные зоны отзывались на стимуляцию бурно, вплоть до полной потери контроля. На мне к тому моменту оставались только трусы, впрочем, на Иришке тоже. Я потянул ее трусики вниз, до колен, потом до щиколоток. Она опять извернулась и юркнула под одеяло, оставив свои трусики у меня в руках. Сбросив последний элемент одежды, я последовал за ней.
Хуй у меня уже стоял, как каменный, я положил Иришкину голову себе на плечо, в одну руку вобрал ее левую грудь, а другой накрыл лобок с мягкими волосиками, не забывая целовать губки, ушки, носик, щечки и вообще все, до чего мог дотянуться. Ее колени раздвинулись и мой средний палец нащупал довольно большой клитор, твердый и скользкий: Иришка увлажнилась и потекла. С минуту поласкав клитор круговыми движениями, я легко перебросил себя через ее согнутое колено и начал хуем искать вход в желанную пизду. И вдруг…
— Нет, не надо, не сейчас, не надо, нет, я боюсь… — бессвязно залепетала Иришка, дрожа и слабо отталкивая меня кулачками, — пожалуйста, не надо…
Это было совершенно необычно: в такой ситуации телка должна была либо оказывать ритуальное сопротивление еще до того, как раздвинула колени, либо не оказывать его вообще. Я не то, чтобы растерялся, но слегка недоумевал: что это? Вдруг до меня дошло:
— Ты что, девочка-целочка еще?
— Да, да, я еще никогда… пожалуста, не надо… я боюсь… не надо…
— Ну-ну, не бойся, милая, — Я снова лег рядом, ласково погладил ее по волосам. — Не бойся, я ни за что тебя не обижу, раз боишься и не хочешь, значит ничего сейчас не будет.
Она постепенно перестала дрожать и прижалась ко мне, заглядывая в глаза:
— Ты правда не обидишь меня?
— Ни за что на свете!
Я продолжал гладить ее волосы, тихонько целуя в шейку. Иришка расслабилась. Моя рука скользнула между ее ножек. Я стал снова ласкать ее клитор и пухлые половые губки, не пытаясь, впрочем, проникнуть глубже между ними. Иришкино дыхание участилось, она судорожно впилась ногтями в мою руку, накрывавшую ее грудь, глухо застонала и вдруг резко выдохнула и расслабилась.
— Ты кончила, моя хорошая?
— Да, кажется… я не знаю, это было так хорошо…
— Как это не знаю, ты же уже кончала раньше?
— Нет…
Господи, откуда только это чудо взялось! Я взял ее голову двумя руками, поцеловал в губы. Она ответила на поцелуй, явно неумело. Черт знает что, ей же лет двадцать, ну девятнадцать, как это может быть!
Ее рука скользнула вниз, нащупала мой твердый, как из камня вытесанный, хуй и тихонько сжала его. Я чувствовал, что мои яйца готовы взорваться.
— Валера, я не умею… я знаю, что надо тебе помочь…
Меня захлестнула волна нежности к этому цветочку, я вдруг понял, что в моей жизни происходит что-то очень серьезное, теперь все будет не так, как раньше, это не просто еще одна телка, это судьба. И я, кажется, не против такой судьбы.
— Не надо мне помогать, сегодня все для тебя, — твердо сказал я и сдвинулся вниз, утонув лицом между ее бедер. Несколько раз скользнув языком между губок, я втянул губами клитор и стал ласкать пальцем звездочку ануса. Через пару минут Иришка снова затрепетала, анус раскрылся, пропустив внутрь кончик пальца и судорожно сомкнулся. Бедра сжались на моей голове, я понял: девочка снова кончила.
Потом мы лежали рядом, наши руки ласково касались друг друга, иногда сталкиваясь и расходясь опять. Я тонул в ее сияющих серых глазах и, если не считать нарастающей боли в опухших яйцах, это было просто чудесно.
Через пару часов я отвез ее домой на такси.