Света потрепала его по голове, положила руки на плечи.
— Ну, и сколько раз ты намерена его стегать? — спросила у Татьяны, но уже без раздражения, сдаваясь.
— Как я и сказала: в два раза меньше того, что наметила; даже больше, чем в два раза. Значит — двадцать раз.
— Да ну, в самом деле! — возвысила голос гостья. — Пять, ну десять, ну что ты…
— Хватит разговоров! — решительно прервала её мать. — Костя, считай!
Татьяна размахнулась и совсем неслабо вытянула сына по заду. Костя охнул и крепче уткнулся головой в колени Светы.
— Такую позицию, — спокойно стала рассказывать Татьяна, не спеша, ритмично отмеривая удары, — мы выбрали после того, как он два раза во время порки, пардон, кончил: один раз мне на колени, почти на новое платье, второй — на валик дивана. Еле отмыла потом. Тогда мы и решили: никаких контактов между этим и тем… Ну, ты понимаешь…
Света мрачно кивнула. "Да врёшь ты всё! — зло подумала она. — Контакты здесь ни при чём! Такую позицию ты выбрала потому, что при ней тебе отлично видно его мужские причандалы; и таким образом ты как бы стегаешь не только сына, а и весь мужской род. Но его отца, конечно, в первую очередь". Света задумалась; мысль показалась ей плодотворной. "Вот почему все неудачницы, все эти брошенные жёны, любят наказывать своих сыновей по голой попе: так они мстят своей утерянной мужской половине!" Себя она неудачницей не считала, хотя её тоже бросил муж. У Светы была восемнадцатилетняя дочь-студентка, которую она, за исключением пары затрещин под горячую руку, никогда не наказывала.
"Позиция, всё решает позиция! — снова подумала гостья. — А вот если бы она читала классику, то знала бы, что можно просто поставить мальчишку на четвереньки, зажать его голову между ног, и наяривать по жопе сверху; а если бы она хотела максимально унизить парня, то заставила бы его лечь на спину, задрала бы ему ноги, и порола бы в таком положении. Чёрт, а ведь это заводит" , — с изумлением подумала Светлана, чувствуя, как после особенно сильного удара член Кости тыкался ей в ногу. Она слегка поёрзала на диване, вроде бы пристраиваясь поудобнее, а на самом деле для того, чтобы хоть слегка расправить свои взмокшие между ног и слипшиеся трусики. "Вот ведь идиотизм! А интересно, мамаша получает при этом удовольствие?"
Света перевела взгляд от сильно покрасневшего зада Кости на не менее раскрасневшееся лицо его матери. Но нет, никакого извращённого чувства удовольствия не было видно на её лице: Татьяна порола сына деловито, с видом выполнения неприятного, но неизбежного, долга.
Костя вынес порку мужественно, и лишь в самом конце взвыл дурным голосом, когда мать ненароком попала ему концом ремня по яйцам.
— Ой, извини, — устало выдохнула Таня, — я не нарочно. Сколько там у нас?
— Восемнадцать, — дрожащим от боли и возмущения голосом сказал Костя.
— Ну, всё, на сегодня хватит. Иди в душ, потом сразу в постель. Бельё не надевай. Если увижу пятна на простынях — сам знаешь.
Костя угрюмо кивнул, кое-как подтянул трусы со штанами, захватил рубаху и заковылял в душ. Свете показалось, что эрекция его стала ещё напряжённее.
— Фуф! — Татьяна бросила на диван ремень и пошла на кухню, к столу. Докторша последовала за ней, не забыв выключить в Костиной комнате свет.
— Совсем нехилая разминка! — нарочито бодро чуть не пропела Таня, усаживаясь за стол. — И никакого тренажёрного зала не нужно! Теперь просто необходимо слегка накатить. Ты будешь?
— Давай, пожалуй, — процедила Света, придвигая себе табуретку.
Подруги чокнулись и выпили. Дружно сморщились, закусывая лимоном.
— Так что, у него всё там нормально? — промурлыкала мамаша, явно довольная, что всё прошло как по маслу.
— Да конечно, о чём ты говоришь! — горячо отозвалась подруга. — Поверь мне, как врачу: такой прибор достаётся одному на сотню мужиков. И ведь он ещё совсем пацан!
Татьяна усмехнулась.
— Ну, мне, с моим счастьем, такой явно не встретился. Вот я и думала: а вдруг какое-то отклонение, — и школу ещё не закончил, а уже такой хобот торчит. Элефантизм, — так, кажется, у вас это называется…
Света глубоко вздохнула: нужно было начинать непростой разговор.
— Слушай, Таня — ты что же, из такого-то парня педика хочешь сделать?
Татьяна выпучила на подругу глаза.
— Какого педика? О чём ты, мать?
Светлана строго смотрела ей в зрачки.