За два дня до парада прислали, наконец, недостающие части трико. Мы, похабно ухмыляясь, рассматривали крошечные трусы и те самые пресловутые раковины.
— Даже блядуны такое не оденут, — сказал в конце концов один из рабочих.
— Будешь перед секретарем горкома сверкать своим хером? — под всеобщий смех отреагировала одна из девушек. — Лучше одень, а то загремишь за контрреволюционную выходку.
— Все, на сегодня все, — сказала Зойка, когда всеобщее возбуждение понемногу улеглось. — Все домой, высыпаться! Завтра генеральная репетиция. На площади. Будет приемка.
Разбившись на пары, наши товарищи разошлись. Как-то само собой получилось, что остались только я и Зойка.
С того памятного вечера мы больше ни разу не были наедине. Из душевой Зоя вышла холодной, как лед, неприступной и строгой. Я сделал несмелую попытку ее поцеловать, но получил пощечину. И тут же еще одну. Я оторопело смотрел на Зойку, а она отвешивала мне пощечины одну за другой. Даже не знаю, сколько их тогда было — три, пять? В общем, мы тогда разошлись в разные стороны, едва попрощавшись.
На следующий день я нашел в раздевалке аккуратно выстиранные и просушенные трусы и трико. Они были завернуты в бумажный пакет. Сама Зойка ничем не выдала, что это она их принесла.
Тренировки и репетиции потянулись своей чередой. Я по-прежнему был постоянно возбужден. Каждый раз, когда я смотрел на Зою или, тем более, прикасался к ней, я не мог не вспоминать тот вечер. Мой стояк выдавал мои мысли, но теперь я с какой-то сердитой решительностью его игнорировал. Торчит и торчит. Пусть она знает! Другие девушки почувствовали изменения во мне, и хихикать перестали. Парни спросили, что у нас с Зойкой было? Трахнул я ее, наконец? Я отмолчался.
И вот до парада оставалось всего двое суток. Потом Зойка уедет в область, и я, скорее всего, никогда ее больше не увижу. Она сидела на краю сцены и о чем-то думала. Прекрасная, как всегда.
— Зоя… — несмело сказал я.
Она повернула голову, посмотрела на меня.
— А ты, ведь, наверное, даже и не знаешь, как эти самые раковины одевать, — вдруг сказала она и поднялась.
— Разберусь как-нибудь, — буркнул я.
— Давай я тебе покажу.
И тут она сделала что-то совершенно неожиданное.
Она подошла ко мне вплотную и стала расстегивать пуговицы на моем трико. Так же спокойно и неторопливо, как делала это тогда, тем вечером. Я оторопело замер, не в силах пошевелиться. Она спустила трико, будничным движением встала передо мной на колени и не менее спокойно стянула трико с моих ног.
— Ты же все равно его собираешься снимать, правильно? — сказала она каким-то отрешенным голосом, когда ткань уже соскользнула с моих щиколоток.
Я сглотнул, но не смог ничего сказать. Собственно, я не знал, что говорить, что делать.
Потом Зойка так же спокойно, будто делает что-то совершенно обычное, стянула с меня трусы. Торчащий член и теперь ей мешал, но она просто оттянула резинку.
И вновь я стоял перед ней совершенно голый. Только теперь я совершенно, абсолютно растерялся. Я вообще не понимал, что происходит.
Зойка взяла раковину, вложила ее в присланные с фабрики гимнастические трусики, и стопа за стопой вдела мои ноги в них. Потянула узкую полоску ткань вверх и расправила ее на моих бедрах. Прикоснулась к заду, убирая неровности сзади. Прикоснулась к члену, поправляя раковину на нем.
— Вот так, — хрипло пробормотала она. — Понял?
Я все так же глядел на нее, не в силах шевельнуться.
Зойка посмотрела на меня снизу вверх. Подождала несколько секунд, будто ожидая, что я что-нибудь скажу. Потому не менее спокойно стащила трусики с меня.
— Ну вот, иди мойся, — буркнула она, поднимаясь.
Я стоял перед ней совершенно голый, с прыгающим от напряжения членом, но она будто этого совершенно не замечала.
Направилась к выходу из зала. Потом обернулась
— Знаешь, сегодня приезжал один человек…
Подождала, будто снова ожидала, что я что-то скажу.
— Мы знакомы уже больше года…
Снова пауза.
— Он приезжал, чтобы сделать мне предложение. Сказал, что пока я была здесь, он там очень скучал и понял, что любит меня больше всего на свете. В общем, зовет меня замуж…
Зойка поймала мой взгляд, слабо улыбнулась.
— Я буду ему верна. Я давным-давно себе пообещала, что мой муж получит мою девственность и мою верность.
— Я понимаю, — наконец, смог я выдавить из себя.
— Правда? — как-то грустно обрадовалась Зойка. И со смешком добавила: — Ты знаешь, он, по-моему, девственник. Прям как ты. Предложил подождать с… ну, с этим… до свадьбы. Рассказывал о том, как он понимает мои волнения по поводу этого…
Она открыла дверь из зала.
— А у тебя просто отроческие желания. Тебе, конечно, трудно пережить этот период, но, поверь, все у тебя будет хорошо. Ты найдешь девушку, вот увидишь…
Она шагнула в коридор. Обернулась и сказала совсем другим, строгим, обычным тоном:
— Не подведи меня завтра!
Вы можете оставить свой отзыв на моем сайте ruslander. net или отправить его на имейл [email protected]