Виктор повис на мне, цепляясь руками за одежду, но не удержался и соскользнул вниз к моим ногам.
— Прости, сжалься! — запричитал он. — Делай что хочешь, только: только: — он задохнулся от слез, — только не бросай меня, умоляю, не бросай:
Я не обратил внимания на его стоны, стряхнул с ног его руки, брезгливо отряхнул брюки и вышел под дождь.
Вмиг стало холодно, ледяные капли проникли за воротник, а он вышел за мной на крыльцо в одной футболке: " не уходи!"
Я не оглянулся, мне стало безразлично, да и что теперь-то сделаешь, я все решил, и свое решение не изменю.
— Пожалуйста, пожалуйста, умоляю: — он снова вцепился в меня, налетев ураганом, и я почувствовал, как сотрясается тело несчастного Виктора.
— Ну что ты, что ты, — я погладил его по голове, почувствовав, как он льнет к моей руке, пытается взять мою ладонь в свои руки, и я позволяю ему поцеловать руку.
— Иди в дом, простудишься, — шепчу я, а Виктор все целует и целует мою руку, закрыв глаза, его слезы смешиваются с каплями дождя.
— Ну, прости меня, пожалуйста, прости: — начинает он снова.
— Ладно, все, хватит, — голос мой становится жестким, и я отталкиваю лицо Виктора, рукой, которую он только что целовал. — Прощай!
— Ты, да ты просто пидор, вот ты кто! — истошно орет он мне вслед. — Просто мудак и гребанный пидор, это я тебя выгнал, так и знай и обратно ты не вернешься, понял меня, пидор!
Я не слушал Виктора, не хотел слушать, мне было жаль расставаться с ним, но я был должен, я не мог поступить иначе.
Как давно все это было, как давно, и наше первое знакомство, и первая встреча. Виктор пришел со своей подругой к нам в дом, мы жили тогда с Эриком вдвоем. Никто не знал, что у нас не просто соседские отношения (мы говорили всем, что снимаем квартиру на двоих) , никто даже не догадывался, что мы давние любовники. Мы вместе учились в университете, а потом пришли работать в одну фирму. А потом, потом я увлекся Виктором. Он был восхитителен: красивый, высокий, широкоплечий брюнет с синими глазами. Я раньше думал, что такие мужчины водятся только в глупых любовных женских романах. Фантастически привлекательный, с холодным надменным лицом, он приковывал внимание, он сводил с ума, он гипнотизировал, он заставлял дрожать каждый мускул в моем теле, он заводил меня, он стал постоянной моей фантазией. Я приглашал Виктора к нам в дом, я не мог отвести от него своего взгляда, я сходил с ума и, однажды, Эрик собрал чемоданы и уехал.
Нет, поначалу он все-таки пытался разговаривать со мной, да, он пытался объяснить мне, что не стоит заводиться на натурала, что нужно знать меру и держать все под контролем. Бедный Эрик, он всегда был рассудительным, сказывалась его немецкая кровь и любовь к контролю и порядку. А я, я не внял его предупреждениям, я падал и падал в омут страсти, я был идиотом.
Виктор стал моим начальником, и это меня еще больше заводило, это возбуждало, особенно, когда он начал вызывать меня к себе на ковер. Мои фантазии возобновились, я создавал иллюзию наших отношений, я видел чудесные сны, полные любви и счастья. Я даже не переживал по поводу ухода Эрика, а бедный мой друг пытался вернуть наши отношения, он несколько раз звонил мне, уговаривал, но я оставался глух к его попыткам и просьбам.
Когда я узнал, что Виктор решил жениться на своей подруге, Кристине, я чуть не сошел с ума, мне было так плохо, что я готов был открыться Виктору, ползать перед ним на коленях, молить о том, чтобы он обратил на меня внимания. Но, вместо этого, я только стал хуже работать, мои постоянные опоздания вызывали гнев Виктора, а мои ошибки в годовом отчете буквально выводили его из себя.
Наконец, он вызвал меня к себе, я шел к нему в кабинет, чувствуя, как трясутся мои колени, а голова идет кругом, я и боялся, и хотел этой встречи.
— Проходи, Андре! — Виктор, был сама любезность, и даже предложил мне сесть. — Что с тобой происходит? Ты в последнее время сам не свой?
Я молчал, опустив глаза и не смея посмотреть на Виктора, я боялся, что если взгляну на него, он тут же все поймет и выгонит меня с позором из своего кабинета, а потом, уволит. Нет, я не боялся увольнения, я боялся потерять его, хотя он мне, и не принадлежал.
— Может быть, ты начнешь уже говорить? — Виктор выходил из себя, и я это чувствовал, но он все еще держался молодцом, восхищая меня своим умением сдерживать свой темперамент.
— Послушай, Андре, я ведь предупреждал тебя, правда? — Виктор поднялся из-за стола. — Помнишь, несколько недель назад, я уже выговаривал тебе о твоих опозданиях.
Я кивнул головой, все так же, не поднимая глаз на своего строгого начальника.
— И я говорил тебе, что накажу тебя, если ты будешь продолжать в том же духе, не так ли? — Виктор подошел к креслу, а у меня перехватило дыхание, он был в шаге от меня, стоило только протянуть руку и можно дотронуться до него, но я сидел, как изваяние и смотрел на носки своих ботинок.
— Извини, Андре, но ты вынуждаешь меня! — Виктор, уже был раздражен не на шутку, но все еще сдерживал свой гнев. Он подошел вплотную ко мне, положил руку на мое плечо, заставив вздрогнуть, и слегка встряхнул меня. — Посмотри на меня, я не могу разговаривать с твоим ухом!
Его тон был таким требовательным, что я не удержался и взглянул на него, но не смог долго смотреть на своего кумира и снова отвел глаза.
— Андре, ты получил все возможные предупреждения, и после этого, ты продолжил опаздывать, а теперь еще напортачил в отчете, я не могу простить тебе этого, мы должны теперь исправлять твои ошибки, твои ошибки, ты понимаешь! — Виктор не выдержал и сорвался, последние слова он почти прокричал, резко подвинув кресло на себя.
Мне показалось, что невиданной силы ураган развернул меня, но это были всего лишь руки Виктора, я волей неволей взглянул в его лицо, и мне показалось, что я смотрю в лицо Бога, грозного и прекрасного.
— Я увольняю тебя, Андре, ты не оставляешь мне выбора, извини!
"Увольняет! Боже! — пронеслось в моей голове, — Боже, я больше его никогда не увижу, я больше не смогу пригласить его в гости, никогда не приду в его кабинет и никогда больше не смогу быть его другом. Нет!"
Не помня себя, не контролируя больше своих чувств, я медленно сполз с кресла и повалился в ноги своего начальника, кажется, я еще и поскуливал от постигшего меня горя.
— Ты что, Андре, что ты делаешь? . . — Виктор был обескуражен, весь его гнев вдруг испарился, — ты в своем уме? . . Встань немедленно на ноги:
Я обнял его ноги, продолжая скулить, ни в состоянии произнести, ни слова, я только мечтал о том, чтобы он смилостивился надо мной и не гнал от себя.
— Слушай, ну не надо так: не надо: ну встань на ноги, прошу тебя: — Виктор присел около меня, и мне показалось, что он сейчас начнет гладить меня по голове.
— Умоляю, не гони: — прошептал я и поцеловал его ботинок, — все для тебя сделаю, рабом твоим стану, только не гони:
— Я не знал, что ты так дорожишь этим местом: — Виктор попытался поднять меня, ухватив за подмышки, но я обмяк, я не хотел вставать, и продолжал униженно целовать ботинки босса и скулить.
— Прекрати это! — снова взъярился Виктор и этим немного отрезвил меня.
Я приподнялся и осмелился взглянуть в его лицо.
— Не гони меня, прошу: как же я жить-то без тебя буду, Виктор:
Виктор нахмурился и, выдрав ноги из моих объятий, отошел от меня к окну, присел на подоконник. Я попытался ползти за ним, но он жестом руки остановил меня и приказал сесть обратно в кресло. Я повиновался, не смея противоречить его приказам. Виктор налил мне воды и дал в руки, я следил за ним взглядом затравленной собаки. Все так же, не смея противиться, принял стакан из его рук и, давясь, начал пить, подумав, что даже яд бы сейчас выпил, выпрыгнул бы в окно ради него или пустил себе пулю в лоб, если бы он этого пожелал.
— Успокоился? — спросил Виктор, снова усаживаясь на подоконник.
Дождался моего утвердительного кивка.
— Теперь, будь добр, объясни мне свое поведение!
Мне вдруг стало ужасно стыдно своего порыва, и я снова опустил глаза, пытаясь собраться с мыслями.
— Смотри на меня!
Его резкий окрик заставил меня дернуться и задрожать всем телом. Я поднял глаза и посмотрел на Виктора.
— Отвечай мне, когда я спрашиваю! — Он уже не кричал, но говорил грозно.
— Прости меня — прошептал я, еле двигая языком, я был не из робкого десятка, но сейчас дрожал от страха и ругал себя за то, что проявил слабость.
"Нужно было подняться и молча выйти из кабинета и уйти из жизни Виктора навсегда. — Я зажмурился, представив эту картину, — нет, я не готов так сразу расстаться с ним, и не хочу, а значит надо признаваться, тем более что уже начал".
— Андре, послушай, неужели тебе так нужна эта работа, что ты даже готов унижаться, чтобы я тебя не уволил? — Виктор опять подошел ко мне, и я снова взглянул на него, захотел подняться на ноги, но Виктор не позволил мне, положил руку на мое плечо, слегка надавив, принуждая остаться сидеть в кресле.
Я усмехнулся, услышав его вопрос, и даже попытался стряхнуть его руку, но он уже сам убрал ладонь.
— Неужели ты думал, что я буду так себя вести из-за какой-то работы? — я снова усмехнулся и, поднявшись на ноги, подошел к окну. — Впрочем, ты можешь думать, что так оно и было: И, знаешь что, прости меня, это была моя минутная слабость и только.
Я покачал головой и пошел в сторону двери.
— Стой! — приказ прозвучал так требовательно, что заставил остановиться и вытянуться по стойке "смирно", у меня не было сил повернуться к Виктору и снова смотреть в его лицо. — Я не позволял тебе уходить, будь добр, вернись и сядь в кресло.
Мне осталось только повиноваться, сил сопротивляться ему не было, хотя и хотелось уйти из кабинета, я все-таки выполнил приказ.
— Итак, я надеюсь, что теперь ты уже точно успокоился и скажешь мне, чему я был только что свидетелем, и поверь мне, Андре, пока я не добьюсь от тебя ответа, из кабинета ты не уйдешь.
*****
— Ты все сказал? — спросил Виктор, когда иссяк мой словесный фонтан.
Я кивнул. Виктор поднялся на ноги, и, слегка покачиваясь, подошел ко мне, посмотрел на меня и вдруг, без предупреждения и почти без размаха, ударил, так сильно, что я упал на пол. Его ноги прошлись по мои ребрам. Один из ударов пришелся в солнечное сплетение, заставив меня задохнуться. Виктор поднял меня за волосы, оторвав от пола, подумал мгновение и ударил в лицо кулаком. Я отключился.
Очнулся я от боли в заднице, лучше бы я не приходил в себя. Виктор насиловал меня в зад, грубо, без смазки и без предварительной подготовки. Я дернулся, но получил несколько сильных ударов кулаком в ребра и затих, не смея сопротивляться, он был победителем, и мне оставалось только уповать на его милосердие.
Милости ждать не приходилось, и я начал скулить от боли. Когда Виктор кончил, он оттолкнул от себя мое тело, как ненужную, отслужившую свое вещь. Я лежал на полу, всхлипывая от унижения и боли, но не смел подняться на ноги, опасаясь, что Виктор снова начнет драться. Я не был слабым, и думаю, если бы мы схватились с Виктором в честном бою, то, я мог бы даже победить его, но что-то было сломано во мне, я не смел сопротивляться ему, а после этого вечера, знал, что даже мысли не допущу, чтобы перечить.
Виктор отдыхал, после жесткого секса, а я лежал возле его ног, не удостоившийся даже взгляда своего мучителя. Я ощущал себя дешевой опущенной шлюхой, которую крепко поколотил недовольный клиент.
— Иди сюда! — зло прорычал Виктор, заставив меня вздрогнуть.
— Прости меня, пожалуйста, — прошептал я, — я клянусь, что больше не повториться ничего подобного:
— Я кому сказал!?
Мне ничего не осталось, как подползти к Виктору и прижаться к его ногам. Я действительно боялся, но ни побоев, ни насилия, я боялся, что он сейчас скажет, что я больше его не интересую, встанет и уйдет.