что… что ты говоришь? "стыдно"? постой, я не ослышался? — ты сказал "стыдно"? о, боже! опять — двадцать пять, — стыдно ему… что тебе — стыдно? миллионы парней ебутся в жопу, и — ничего, от стыда не умирают, а ему, видите ли, стыдно… блин, не будь ты таким наивным! стыдно, кому видно, но мы, если хочешь, сделаем так, что никто — слышишь? — никто никогда не увидит нашего наслаждения, и потому стыдиться кому-либо за нас будет просто-напросто некому, — мы не станем расстраивать ни случайных прохожих, ни своих высоконравственных соседей, которым, как известно, всегда есть дело до всего, что касается чужой частной жизни… да-да, всегда были, есть и будут такие высоконравственные люди, которые считают себя бескорыстными носителями эталонов морали, и — никуда от этого не деться… нет, это не я — это они так считают, по простоте своей души ежесекундно взваливая на свои плечи бремя недремлющей заботы о моральном облике других… о, конечно, конечно! никто не лишает этих высоконравственных и бесконечно правильных людей их конституционного права иметь своё личное мнение по самым животрепещущим вопросам, но — стоят ли они того, чтобы мы, ты и я, об их мнении знали? ничего не могу сказать про тебя, а я, к примеру, не настолько любопытен, чтобы бесплатно интересоваться мнением тех, кто мне совершенно неинтересен… да, именно так: на вкус и цвет товарищей нет — у каждого из нас свои гастрономические пристрастия, и наивны те, кто думает, что можно повсеместно внедрить единое общепитовское меню…
да, я тоже об этом думал — о том, что высоконравственным и глубокопорядочным людям почему-то всегда не хватает толерантности, причем, что интересно и даже забавно: чем глубже порядочность и выше нравственность, тем меньше толерантности, так что у самых-самых глубоконравственных и высокопорядочных она испаряется вовсе… впрочем, бог с ними: "не на всякое слово, которое говорят, обращай внимание, чтобы не услышать тебе раба твоего, когда он злословит тебя", — флаг им в руки — и дачу в Швейцарии… вот именно: "что существует, тому уже наречено имя"… о, какая у тебя попка! если бы я был скульптором… или живописцем… ты спрашиваешь, хочу ли я? ты что — издеваешься надо мной, задавая мне этот в высшей степени риторический вопрос? или, по-твоему, я похож на тупоголового потребителя бесконечных сериалов и дешевых предвыборных пирожков? хочу ли я… ты разве не чувствуешь, как нежно, едва касаясь, я глажу-ласкаю твои упругие булочки? или ты не видишь, как это сводит меня с ума? ох, какая у тебя попка… какая мягкая — упруго-мягкая — попка! персик, налитый соком, и я… я не просто хочу, а — еще как хочу! хочу! — и, как видишь, я этого не скрываю… ну, смелее! не бойся… и не стыдись… "двоим лучше, нежели одному… Ибо если упадёт один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадёт, а другого нет, который поднял бы его. Также, если лежат двое, то тепло им; а одному как согреться?" — слышишь? слышишь, как бьётся моё горячее сердце? никогда не спрашивай, по ком звонит колокол… давай, подставляй свою попку, и мы… мы приколемся с тобой всерьёз, по-настоящему, — МЫ ПРИКОЛЕМСЯ, ЧТО МЫ ЕСТЬ…