Сонечка подхватила подол платья и ловко спорхнула по железным ступенькам прямо в объятия тетушки. Пожилой усатый проводник вынес чемодан и, сохраняя вежливое, невозмутимое лицо, погладил на прощание грустным маслянистым взглядом стройные ножки девочки, обтянутые темно-серыми чулками. Уже не ребенок, но еще не девушка, чтоб носить длинное.
Она оглянулась и помахала на прощание своей спутнице, женщине, которую матушка попросила присматривать за дочкой в дороге. Соня вспомнила, какое волнение и переживание сопровождало начало первой самостоятельной поездки, и улыбнулась. Эта мадам Петрушинская оказалась такой милой и совсем не скучной. Двое суток в пути пролетели незаметно. Кроме всего прочего, Лиззи (так спутница попросила ее называть) оказалось точно такой же затейницей, как и ее классная дама… Ушки девочки покраснели, при воспоминании о минувшей ночи, и она послала прощальный воздушный поцелуй. Проводник поднялся на площадку, убрал лесенку и выставил вперед руку с желтым свернутым флажком. Лязгнув буферами поезд медленно пополз, набирая скорость.
— Как же ты выросла за эти полгода! — тетя Люда прервала поток быстрых радостных поцелуев, отстранилась, придерживая племянницу за плечи и оглядела ладную фигурку.
— Маменька говорила, что скоро мне будут взрослые платья шить. —
— Ну, уж это она поспешила. — Женщина загадочно улыбнулась. — Даже это платье слишком длинное для девочки твоего возраста. — Сонечка глянула на свои прикрытые подолом коленки и пожала плечами.
Они сошли с дощатого настила небольшого перрона, и направились в обход крохотного домика станции к ожидавшей на дороге коляске с поднятым верхом. Человек уже закрепил багаж и ждал, чтоб помочь барышне и барыне забраться в экипаж. Девочка легко поднялась на подножку и, плюхувшись на пружинистое мягкое сидение, смотрела как тетушка чинно, опираясь на подставленную руку, занимает свое место.
— Вези ровно, Егорушка. Не гони. Растряс всю. Да и пыльно нынче. Уж недели две дождя нет. Жарко. —
— Не извольте беспокоиться, Людмила Ильинишна! Довезем в лучшем виде, как на лодочке поплывем. — Парнишка глядел открыто, без страха, но с некоторым смущением. — Такую барыньку хорошенькую грех на ухабах бить. —
— Ладно, езжай уже. Может до обеда успеем. — Пассажиров от возницы отделяла высокая спинка, на которую ложился поднятый верх, превращая пролетку в подобие кареты без дверей. Тетушка обняла и прижала Сонечку к себе.
— Ну уж давай поздороваемся теперь взаправду. — Тихо проговорила Людмила, долго и сладко целуя племянницу прямо доверчиво подставленные, приоткрытые губы.
— Да ты не только выросла, но и целоваться научилась! — Тетушка коснулась пальцами зарумянившейся шеки.
— Чего уж там, в твои годы и замуж бывает отдают. Осеньую ведь 13 исполнится… —
— Ой, ну куда мне замуж! Да и за кого? —
— Чтож и мальчика нет? Не приглянулся никто? —
— Да ну их. На балы в Собрание меня не берут еще, а на детских праздниках… Нет, есть один, нравится мне, но он взрослый уже, почти студент, да и не смотрит на меня, думает, что маленькая. —
— А ты большая? — Людмила скользнула рукой по плечу и положила ее туда, где у девочки должна была появиться грудь.
— О! А что тут у нас такое? Неужели то, о чем я подумала!? — Сонечка смущенно покраснела, а тетушка бесцеремонно и нарочито медленно стала расстегивать пуговки спереди на платье.
— Ну, тетечка Людочка… — Девочка действительно слегка смутилась и быстро стрельнула глазами вперед, словно паренек на облучке мог что-то заметить. Однако, она и не думала противиться, а лишь опустила лицо и нервно хихикнула сжимая коленки и натягивая на них платье. Но расстегнув почти до конца женщина убрала руки и сокрушенно вздохнула.
— Сонечка, деточка, ты что, стесняешся своей родной тети? —
— Ах, нет! Просто вдруг кто-нибудь увидит? — Людмила удивленно округлила глаза и оглянулась на проплывающие мимо деревья и кусты. Маленький пристанционный поселок уже остался позади, коляска катилась по лесной дороге.