— Ну, если только птички или зайчики. — Засмеялась тетушка снова обнимая племянницу.
— Мы же договорились, что ты маленькая, сладенькая, послушная девочка, — тихо приговаривала она, неторопливо распахивая ворот платья и опуская тоненькие бретельки нижней сорочки. По-детски плоскую грудь украшали две маленькие припухлости, увенчанные чуть расплывшимися набухшими сосочками. Кончики их уже напряглись и заострились от возбуждения.
— Какая прелесть… — Пальцы, едва касаясь, погладили, осторожно сжали. Женщина наклонилась и поцеловала зародыши детских грудок. Соня тихо ахнула.
— Ой! — Она нервно поерзала на подушке.
— Что случилось? Я сделала тебе больно? —
— Нет. Просто у меня там мокро… — Девочка сжалась и, продавив платье между бедер, прижала сложенные ладошки к низу живота.
— Прости, милая. Я просто забыла, какие они у тебя сейчас чувствительные. — Тетя изобразила на лице скорбное сожаление, но глаза ее смеялись.
— Прости, — повторила она еще раз и потянулась губами, делая вид, что хочет поцеловать в щечку, но на самом деле быстро опрокинула Сонечку на сидение и забросила ее ноги себе на колени.
— Ах! … —
— Сейчас твоя тетя все устроит. — Успокоила Людмила, бесцеремонно задирая подол платья выше пояса и не обращая внимание на веселое попискивание. Лицо ее не долго оставалось невозмутимо-серьезным. Улыбнувшись, женщина наклонилась и поцеловала голое выше чулка бедро, потом ловко распустила шнурок панталон и потянула их по ногам, доверительно сообщив племяннице:
— Они действительно мокренькие… — Держа двумя пальцами она приподняла и покачала, словно показывая Соне ее штанишки. А потом…
— Ап! — Панталончики полетели куда-то в придорожные кусты.
— Все. — Строго проговорила женщина — Давай договоримся: больше никаких панталон! —
— Хорошо. — малышка и не думала возражать.
— И еще. Я велю Аннушке укоротить все твои платья…
***
Дорога поднималась, огибая по часовой стрелке небольшой холм, поросший густым старым лесом. Позади и в стороне осталась небольшая деревенька. Туда сворачивала хорошо наезженная колея. Соня восхищенно разглядывала огромные толстые стволы каких-то деревьев, может дубов, или ясеней, девочка плохо разбиралась в ботанике, да и не росли у них в городе такие. А тут они, словно сказочные великаны, теснились у самой обочины, протягивали длинные узловатые ветви, которые, сплетаясь над головой, превращали дорогу в серовато-зеленый тунель. Однако, этот лес не казался страшным или зловещим. Загадочным и немного сонным — да. Он не угрожал, он просто прикрывал усталых путников от жаркого полуденного солнца, а может приветствовал медленными взмахами рук-веток и трепетным шелестом темно-зеленых листьев.
Тут, слева внизу, между поредевшими стволами, блеснула синевой близкая водная гладь. Лес на минуту расступился, и открылось совершенно необыкновенное озеро. Соня от удивления открыла рот, она и не представляла, что вода может быть такого глубокого, насыщенного небесного цвета. Где-то в полумиле от берега горбился покрытый густой ростительностью небольшой островок. Охватить все озеро взглядом мешали деревья, но девочке показалось, что оно круглое. Если бы она могла взлететь, как птичка, то убедилась бы, что так оно и есть. На карте этот водоем терялся среди зелени маленьким синим кружком, с вытянутой черточкой острова, похожего на кошачий зрачек, и обозначался как оз. Круглое. Но карты делали немцы-землемеры еще сто лет назад, и они, не утруждая себя выяснением мелочей, за которые и не спросит потом никто, придумывали названия глядя на готовые результаты съемки. Так на русской земле и расплодились "круглые" озера и "длинные острова". Местный народ карт не видел, поэтому называл озеро по-старинке — Окоемное.