Димка очнулся и с удивлением заметил ключ в своей ладони. Он открыл дверь, сложил зонт, поставил его в угол у вешалки. Потом завел в квартиру Дениса, усадил его на кухне. О чем говорить, Димка не знал и поставил чайник, чтобы хоть чем-то заполнить тишину.
Дениска сидел на невысоком пластиковом стуле, безвольно свесив руки. Его глаза угасли, в них исчезла жизнь. С брюк на пол стекали струйки воды, куртка тоже была не в лучшем виде. Поглядев на эту безрадостную картину, Димка решительно расстегнул на куртке молнию и стянул ее. Потом расшнуровал кроссовки, отметив без особого удивления, что не по сезону обувка.
И повел Дениску в комнату. Тот двигался, словно манекен, на негнущихся ногах. Уронил его без особых церемоний в кресло, и вернулся на кухню, где уже закипал чайник.
Толку с него было, с чая этого… Поставил Димка дымящуюся белую кружку на журнальный столик, прямо перед Дениской, хоть бы глянул.
Дима присел на корточки перед креслом, взял вялые холодные ладони Дениса и спросил:
— Дэн… Ну ты чего? . . Расстроился, что ли? Дэн… Да очнись ты! . .
Вскочил, тряхнул пацана как следует за плечи, только голова мотнулась на тонкой шее. А вот это сработало — Денис поднял глаза и чуть слышно:
— Зачем ты это сделал? Зачем? . . Я думал, ты такой… А ты… Значит, все правда, что говорят? Значит…
— Да ничего не "значит"! — резко ответил Дима, отвернувшись. — Как ты можешь понять, если ни черта про это не знаешь? Дурацкие пацанские ваши законы, от зэков нахватались! Что школа, что зона — один хрен! . . Того нельзя, этого нельзя, скоро дышать нельзя будет! . . Ты хоть знаешь, как это приятно? Откуда тебе знать…
Димка прижался лбом к холодному стеклу окна. Глаза стали мокрыми, и соленая прозрачная слеза упала на подоконник. А снаружи ей в унисон ударилась в жесть дождевая капля.
— Дим… — осторожно протянул Дениска. — Не сердись. Я ведь и правда ничего про это не знаю. Только то, что пацаны болтают, да по телеку. А там только плохое…
У Димки застыло сердце — а что, если… Он повернулся, вытер рукавом глаза и нос заодно. Улыбнулся загадочно.
— А хочешь узнать? . .
В предчувствии чего-то невероятного, Денис кивнул.
Димка подошел ближе, склонился над ним, взял за руку и потянул на себя. Когда Денис поднялся, Димка положил ладони ему на плечи и заглянул в глаза.
Зелень в его собственных глазах потемнела еще больше, практически слившись со зрачками.
Он медленно, словно нехотя, приблизил лицо, склонил голову чуть набок и прикоснулся губами к губам Дениски. Их дыхание слилось, потом исчезло совсем. Ненадолго, на полминуты, но и этого хватило, чтобы закружились головы у обоих.
Денис покачнулся. Если б Димка не удержал, то свалился бы на пол.
— И это только начало… — шепнул Димка, поворачивая Дениску спиной к себе. Может, чтобы не смотреть в глаза?
Он прижался грудью к худенькой спине, обнял, расстегнул пуговицу на воротнике рубашки. Димка глубоко вдохнул пряный дождевой запах Денискиных волос, поцеловал в ямку на затылке и расстегнул вторую пуговку.
Денис "поплыл"… Ноги стали даже не ватными, а словно из пуха. На них не стоять, летать надо.
Третья пуговка, четвертая… Да сколько же их… Последняя… Наконец-то…
Рифленая вельветовая ткань сползла с плеч… Димка по очереди эти тонкие птичьи плечи целует… И отлетает в сторону… Снятая уже рубашка летит Дениске в лицо…
— Вали домой! Убирайся! Я не хочу, чтобы ты лез во все это! — заорал вдруг Димка, забился в угол, закрыл лицо руками. А Денис испуганно сжимал рубашку, стоя посреди комнаты, и не знал, что делать. Потом спохватился, кинулся к Димке и неловко, рывками, нервными движениями стал гладить по голове, по плечам, по рукам.
— Отстань, убирайся… — отталкивал его Димка, повторяя одно и то же, словно заевшая пластинка. — Я урод… урод… уроддд…
И теперь уже Денис поднял его, силой. Хотя какая там у него сила… Воробей на диете…
Как долго длился этот поцелуй… Час, день, год, век… Вечность…
И не услышали они шорох ключа в замке, щелчок этого замка, тихие шаги в коридоре, скрип двери.
Дядя Игорь постоял на пороге комнаты, поглядел на двух мальчишек. Тихонько развернулся и ушел обратно, на улицу. Там он сидел целых два часа, под дырявой беседочной крышей, глядя на двери подъезда, пока не выбежал Дениска, смешно вжав голову в плечи, поеживаясь от дождя. И лишь когда мальчишка скрылся в переулке, дядя Игорь вернулся домой.
Дима с отрешенной улыбкой сидел в кресле, читал книгу невидящими глазами. Дядя Игорь молча перевернул ее, как положено, погладил племянника по голове и ушел готовить ужин.
Зачем слова, если и так все понятно…