— Может быть… Хотя да… А сам-то ты для себя это как решил? — спросил он.
— Да как-то само Мить… Я не знаю. Salus populi suprema lex esto! Понял? — засмеялся я.
— Чёёё? Может тебе похмелиться Ян? Это ты, на каком языке заговорил, после вчерашнего выпитого? Неа… Конечно ничего не понял. Что это? — удивился Митя, с подозрением смотря на меня.
— Латынь Мить. "Да будет благо народа высшим законом!" Понял?! Это Цицерон ептить! Ты весь интеллигентный, не материшся у нас, обученный, а простого не знаешь изречения — ответил я улыбнувшись.
— Ну, ты совсем парняга рехнулся с водки! Я тебя Ян не узнаю! А ну-ка рассказывай, что все же между вами было, что ты к нему так снисходителен стал? А? — сказал Митя, широко раскрыв глаза.
— Дурак ты Митька… И уши у тебя холодные бля… Не чего между нами не было… Я об этом и не думал даже, и думать не смогу, просто пойми сам в какой он ситуации! Конечно… Если бы я не узнал всего этого, то может быть и не стал делать таких преждевременных выводов…
— Вот это круто! Ну ты даешь! Ты меняешься на глазах! Раньше ты даже по телефону бы со мной об этом не стал говорить, я уже молчу про тет-а-тет. А тут решаешь пацаненка к себе взять! Вот это да! Не узнаю! — удивленно смеялся Митя.
— Да ладно… Что такого? А ты вот сам как сделал?! Да, да!!! Я про Мишку! Взял же?! Правильно? Ну и вот… Только ты смотри мне с ним не дури, я имею в виду, чтобы у вас там ничего не было. А то я тебе кузнечик что ни будь, ампутирую нечаянно. Я лучше тебе бабок дам и сгоняем в твой клуб — сказал я улыбаясь Мите.
— Да уже было… И не раз… Причем по любви. Но я больше не буду… — сказал Митька со смехом отскакивая в другой конец кухни.
— А что ты дергаешься? На фиг мне об тебя руки пачкать? Бог тебе судья. И запомни… Не отрекаются любя, — не помню кто сказал. Было так было. А то сначала говоришь по любви, и сразу же я больше не буду! Вот ты придурок бля… И в первом случае, и во втором.
— Ну ладно Янчик, не ругайся… А кстати что ты там про бабки говорил? А? — заулыбался он.
— Про бабки? Какие бабки? — я встал с табуретки, и быстро подскочив к Мите пока тот не успел сбежать, обхватил его и начал сильно крутить "сливку" на носу.
— Ай… Ай дурак! Сломаешь! — кричал Митя.
— Всё то ты слышишь, маленькое, вредное, насекомое! — сказал я не отпуская Митьку.
— Ай! Аяй! Хватит! Больно! Отпусти! — смеялся он, стараясь вырваться из моих объятий.
— Ну да! Вот всё бросил и отпустил, — сказал я продолжая закручивать Митин нос.
— Ну я даже сделать ничего не могу! Отпусти хоть руки!
— Конечно не можешь! Вам бы подкачаться господин Кузнецов не мешало, вот тогда бы может и поговорили! — смеялся я, заламывая Митьку назад. А так ты и будешь для меня всегда Кузнечиком!
— Ну только вот этого еще не хватало! Я тогда в прошлый раз и так у тебя чуть не убился, в этой твоей железной комнате ужаса! — кричал он тщетно пытаясь освободиться.
И так мы возились, пока в итоге не устали оба. Закончив с утренней "разминкой", Митя решил приготовить завтрак, а я пойти разбудить ребят. Так как время шло, и надо было что-то предпринимать.