Они встретились в кафе недалеко от пляжа. Как это обычно бывает, они не заметили друг друга по-началу, и мирно ели свое мороженное. Мирно? Как бы не так!
Сначала он услышал вопли на все кафе:
— Я же хотела с шоколадом, а ты взяла с сиропом!!!
И настолько яростным и возмущенным был этот вопль души, что сидящие под легким тентом крытого летнего кафе посетители заоглядывались — кого же столь подло подвели? Он не был исключением, посмотрев на столик, за которым сидела семья из трех человек — мать, самым скорбным своим видом извинявшаяся перед другими за причиненное неудобство, отец, крайне неодобрительно качающий головой, и, собственно, обиженная личность.
На вид этой личности было лет тринадцать-четырнадцать, и ее ничуть не волновали ни косые взгляды, ни степень одобрения отца.
— Ты специально! Я же просила с шоколадом!
Андрей внутренне напрягся — предполагалось, что разобидевшая юную фурию вазочка с мороженным сейчас полетит через столики на чью-нибудь голову, а потом начнутся биения об пол и рев в три ручья.
Но подобные скандалы были явно не впервые, и стороны прекрасно знали границы допустимого. Мать достаточно тихим голосом выговаривала что-то дочери, а отец, выразив свое неодобрение происходящим, просто перестал вмешиваться, увлекся мороженным, и с интересом поглядывал на разворачивающуюся семейную баталию.
Первым внутренним посылом было оставить мороженное, допить фанту, и свалить нафиг из этого кошмара — Андрей органически не переносил вот этих детских капризов, равно как и вот таких женских капризов, как и прочих любых капризов:
Может быть потому, что сам был внутри капризным, но очень закомплексованным взрослым ребенком. И может быть поэтому до сих пор был один.
Поглядев на обиженные губки и болтающуюся под столом ногу, он неожиданно для себя решился.
В конце концов: Она этого хотела? Она это получит.
Взяв вазочку с мороженным (без чего либо) , он отправился к стойке, и попросил посыпать мороженное шоколадом. Девушка за стойкой испытывающее взглянула на него, но просьбу выполнила, и 20 рублей взять не забыла.
А он подошел к юной бестии, поставил на стол перед ней мороженное, и уверенно сказал:
— Ты съешь это мороженное. Но только в том случае, если за то время, пока будешь есть, не произнесешь ни звука. Если скажешь хоть слово — съешь обе порции. Согласна?
Он не оглядывался на родителей, прекрасно понимая, что вмешиваться они не будут — не тот момент. Она перестала болтать ногами, выпрямила спину, и смотрела на него из под локона, упавшего на левый глаз. Непонятно смотрела. Может, зло, а может, просто играла в затянувшийся каприз.
А он, не отрываясь, смотрел ей в глаза.
— Не буду — наконец выдавила она.
— Ты хотела мороженное с шоколадом — спокойно сказал Андрей — вот. Мороженное. С шоколадом. Ты его съешь. И пока будешь есть, не произнесешь ни звука.
— Алена, ты: — начала было мать в попытке примирить дочку и этого посетителя, но Андрей выставил ладонь, по-прежнему не отрывая взгляда от девочки, и мать умолкла. Пауза затягивалась, соседи по столикам тоже поглядывали с интересом.
Девочка скуксилась, подвинула к себе вазочку, и погрузила ложку в коричневый холмик.
Андрей подмигнул ей, и весело (насколько мог) сказал:
— А теперь, если ты мне скажешь "Спасибо", то можешь умять две порции, и получить вдвое больше удовольствия.
Девчонка мгновенно повеселела, но вместо "спасибо" высунула язык, сопроводив его "беэээээээ". И тут же уткнулась в мороженное.
А Андрей вернулся к фанте.
Буквально через минуту к нему подсел отец.
— Сколько мы вам должны?
Андрей уперся взглядом в крышку стола. Как скучно и обыденно начинаются человеческие разговоры! И как многообразен выбор: Сам бы Андрей первое, что спросил бы — какого хрена этот кто-то вмешивается, и смеет указывать его ребенку, воспитывать его, да еще на глазах его, Андрея. Может быть, этот мужик и имел ввиду это самое, но давал возможность думать как угодно, облек свои претензии и пожелания в нейтральное "мы вам должны".
Ну, раз должны:
— Я просто показал вам, как можно выходить из таких ситуаций. Вы могли бы сделать то же самое. Раз вы должны, то 20 рублей за шоколад, и проследить, чтобы девочка съела вторую порцию, если скажет хоть слово.
Но уж вторую порцию впихните в нее хоть силком. Иначе она вам на шею сядет.
— Да она уже давно на ней сидит — с горечью пожаловался отец, доставая несчастные 20 рублей — переходный возраст!
Эти слова он сказал заговорщицким тоном, будто открывая всем известную тайну.
— А если промолчит — добавил Андрей, забирая деньги — то пусть мороженное с сиропом отдаст мне. Не пропадать же!
Отец улыбнулся, видимо, одобрив идею, и вернулся к столику.
Через пару минут девочка принесла ему вазочку с основательно подтаявшим мороженным.
— Неужели ты настолько не любишь сироп?
— Люблю — а голосок, если не орать им на все кафе, очень даже ничего — но я хотела с шоколадом. Извиите.
Ага, умеешь держать морду кирпичом. Это радует.
— Ну и дура.
Девочка вскинула оскорбленную мордочку.
— Это я к тому — пояснил Андрей — что могла бы нахаляву умять два мороженных.
— Хм — девчонка дернула плечиком — были бы оба с шоколадом, я бы так и сделала.
— Ну, могла бы раскрутить меня на второе с шоколадом — улыбнулся Андрей.
— Это как?
— Я поставил тебе условие. Могла бы поставить встречное, и посмотреть, как я буду выкручиваться. Не сомневайся, я бы выкрутился.
Девочка повернулась, и легким шагом упорхнула обратно к родителям, которые уже собирались выходить.
Андрей скользнул взглядом по фигуре матери, и принялся за мороженное.
Второй раз они встретились этим же вечером. Андрей входил в пансионат, и услышал знакомые вопли.
— Ты же обещала сходить в кино!
"Ой-ой" — подумал Андрей. "Этой только пообещай что-нибудь".
На этот раз он не стал вмешиваться, а спокойно ушел к себе в номер.
Шаловливые мысли зародились вечером. Вечера на курорте проходят скучновато — для одиноких. Либо поиск подходящей (да просто согласной) пары, либо одиночество перед телевизором, за банкой пива (для мужчин) , или коктейля (для женщин) .
Редкие исключения из этого правила обычно не страдают от скуки.
Вот, балуя себя пивком и пытаясь найти что-нибудь интересное среди рекламы, Андрей почесал себя между ног, и подумал о капризной девчонке.
Тепло так подумал. С интересом.
И с интересом отнесся к собственному интересу к этой соплячке.
Вечер у телевизора быстро перешел в область мечтаний, которых Андрей сначала стеснялся, потом (в тайне от самого себя) себе разрешил, а потом очнулся от того, пиво расплескивается на спущенные шорты, и телевизор, собственно, давно уже мешает.
Телевизор был выключен, пиво отправилось в мусор, а Андрей отнес свою мечту в кровать, где и удовлетворил по-полной.
После чего долго не мог уснуть, ворочаясь в постели, пытаясь отрешиться от собственных мыслей и отголосков ночных гуляний снаружи.
— Добрый день! — ласково улыбнулся Андрей маме, которая раскладывала на свободном участке пляжа полотенца для трех человек.
— Добрый, добрый — очень приветливо отозвалась хозяйка семьи — вы уж нас простите:
На лучшее начало Андрей не мог надеяться. Вот! Вот теперь он мог совершенно официально, свободно, легко, непринужденно, а главное — совершенно законно со всех точек зрения заинтересованно остановиться, внимательно кивать, а потом постелить свое полотенце рядом.
Из моря вылез папа, и подошел к ним, к тому времени Оксана Петровна и Андрей уже тесно обсуждали проблемы воспитания подрастающего поколения, причем точно вставленные Андреем фразы вызывали очередной поток поучений со стороны Оксаны Петровны, а Андрей слушал этот бред с очень заинтересованным видом, и активно кивал.
На объект обсуждения он ни разу не бросил даже тени взгляда, не сомневаясь, что сама Алена не раз и не два его разглядывала.
И примерно мог прочитать ее мысли.
Папа послушал, убедился, что жена села на любимого конька, пожал Андрею руку, и лег загорать.
Минут через десять Андрей сделал второй ход.
— Знаете что: У меня предложение. Давайте я ваше чудо сегодня после обеда экспроприирую. Нет, нет — вскинул Андрей руки в защитном жесте — никаких воспитаний, голая дрессировка. Я дрессировщик — доверительно понизив голос, сообщил он заинтересовавшемуся папе — и мы с вашей девочкой: Как ее зовут? — впервые перевел он взгляд на юную фурию.
— Ленкой кличут — ответил папа.
Сама Елена смотрела на него со смесью любопытства и страха. Страх — это хорошо.
— Так вот, я заберу вашу Елену Прекрасную на пару часиков, и мы погуляем. Обязуюсь присматривать за ней все это время и очень надеюсь, что по возвращении хотя бы часть проблем решится.
— За пару часиков? — недоверчиво хмыкнул папа.
А Оксана Петровна промолчала, оглядывая мужчин.
— Хорошо — сказал Андрей.
Подсел к Алене поближе.
— Кричи.
— Чего? — недоверчиво спросила девочка.
— Кричи.
— Что? — после паузы.
— Ну, например "Ааааааааа!" — заорал Андрей во весь голос.
Не обращая внимания на оглянувшихся курортников.
Девочка даже отшатнулась.
— Не хочешь "А"? Тогда давай поорем "Спартак — чемпион". Тоже не хочешь? Тогда давай "Ты же обещала"!!
Девчонка сжалась, закуталась в полотенце, и мяла в кулаке его край.
— Хорошо. Давай так. Вчера мама тебя не взяла в кино. Что ты ей сказала?
Алена молчала.
— Ну, я же все равно слышал. Просто повтори.
— Ну, "Ты же обещала".
— Еще раз.
— Что?
— Повтори.
— "Ты же обещала" — неуверенно повторила девочка.
— Прекрасно!!! Отлично! Обалденно! — с особым оттенком произнес Андрей — а теперь давай вместе — "Ты же обещала!". Ну, давай: дружненько: "Ты же обещала!"
— Ты же обещала! — повторила девочка чуть уверенней
— А теперь — давай чуть громче. Ну? На "раз-два-три".
С третьего раза они прокричали это хором достаточно громко.
*****
После чего Андрей поклонился, подмигнул Аленке, собрал полотенце, и уже уходя хлопнул себя ладонью по лбу.
Вернулся, и вручил девочке "сникерс". Он терпеть не мог "сникерсы", но нужно было дать что-то большое и вкусное.
А шоколадку он дарить не решился.
— Я не обещаю — сказал он девочке.
После чего ушел.
В пять вечера он стучался в их номер. Номер был в том же крыле, но на этаж ниже, чем жил Андрей. Открыла мама.
— Вы знаете — кинулась она к Андрею с порога — мы думали вы дурака валяете, а вы правда чудо совершили!
— Какое же? — Андрей так и не переступил порога, хотя Оксана Петровна явно его приглашала. Так что ей пришлось вернуться к двери.
— За весь день она ни разу не произнесла это свое заклинание! Даже Вадим заметил! И все так просто!
— Оксана Петровна — мягко сказал Андрей — все вовсе не так просто. Но я постараюсь не испортить.
— Да ладно — замахала руками Оксана Петровна — а где вы будете?
— По парку погуляем. Прямо вот здесь. И никуда за пределами.
— Лена! Иди, погуляй с дядей Андреем!
Андрей восхитился, насколько мама умеет быть приторно-сладкой. Его самого бы стошнило после четвертой минуты подобного тона.
Лена вышла наряженная, как на бал. Какая-то юбка-платье с кружевами, белые гольфики, белые сандалики, бант на голове.
Андрей окинул взглядом это чудо, и не сказав ни слова, направился к лифтам. Оглянулся — идет ли? Она шла. Неуверенно, скованно — но шла. Мама стояла в дверях, и смотрела им в след.
Они вышли из комплекса.
— Что мы будем делать? — она спросила это максимально невинно.
— Все, что ты хочешь — ответил Андрей.
— А вы что будете делать? — продолжала допрос эта наряженная кукла.
— Я??? Я — ничего.
— А: А куда мы идем?
— Туда, куда ты идешь.
— Тогда я сниму этот дурацкий бант.
— Правильно — согласился Андрей. И на ее удивленно-недоверчивый взгляд добавил:
— Я бы снял и сандалии с гольфами.
Андрей подождал, пока девочка справится со своими нарядами, и протянул руку, предлагая отдать ему сандалии. Потом забрал и бант.
Некоторое время они шли молча.
— А сколько тебе лет? — спросила девочка
— Тридцать — ответил Андрей — но ты абсолютно права, это не повод говорить мне "Вы". По крайней мере, пока рядом нет родителей.
Девочка прыснула.
— Ты желаешь мне понравиться?
— Вас, женщин, никогда не проведешь — улыбнулся Андрей — мне действительно было бы приятно, если бы ты относилась ко мне с симпатией. Но: — он выдержал паузу — я делаю ничего. Я иду рядом, смотрю вокруг: на эти платаны, на эти скамейки, на разнаряженную куклу рядом со мной, которая постепенно превращается в обычную девочку, и надеюсь, что со временем она превратится в себя. И при этом ничего не делаю. Вообще.
— А сейчас я кто?
— Я уже сказал — кукла.
— Почему?
— Ты посмотри вокруг — девочки как девочки. Одеты в топики, купальники, кто во что. А ты — как кукла из магазина. Кроме того, ты двигаешься как кукла — скованно, ненатурально.
— Ну что я могу сделать, если меня так нарядили?
Андрей пожал плечами.
— Во-первых, получать удовольствие. Уж коли ты идешь в красивом платье рядом с красивым мужчиной (девочка опять прыснула) — так хотя бы получай от этого удовольствие. Кстати, обрати внимание. Вот сидит девушка. Она тоже ничего не делает. Видишь? При этом она получает удовольствие.
Алена тоже посмотрела на указанную девушку. Девушка лет двадцати пяти сидела на скамейке, опершись на спинку левой рукой, и курила, глядя куда-то рассеянным взглядом.
— Ну, мама может узнать, что я курила:
— Неправильно. Во-первых, курение здесь ни причем, она получает удовольствие даже не от сигарет, а просто. Сидит. Смотрит. Она полностью свободна. По крайней мере — сейчас. А во-вторых, она получает удовольствие и от сигареты тоже. Но вместо сигареты могла быть книжка, музыка, парень, или просто котенок. Удовольствие было бы ничуть не меньше.
Некоторое время они шли молча.
— А если я сейчас убегу? — спросила Алена.
— Хорошо, давай побегаем.
— Ты: Ты что собираешься со всем соглашаться? — она заглянула ему в лицо.
— Лен: Я ничего не делаю. Вообще ничего. Делаешь — ты. А я либо соглашаюсь с тем, что ты делаешь, либо нет. Но в любом случае я не собираюсь тебе ничего запрещать или мешать.
— А как же ты собирался маме следить за мной?
— А я очень надеюсь, что ты достаточно взрослая и самостоятельная девица, чтобы не прыгать со скалы, не бросаться под машины и вообще следить за собой сама. А заодно — и за мной.
Аленка засмеялась тихонько.
— Ты чего? — спросил он через некоторое время.
— Прикольно, если бы мама узнала, что это не ты за мной следишь, а я за тобой.
— Мамы — очень мудрые существа. Они когда-то тоже были девочками, и у них тоже были — он замялся, подбирая слова — разные приключения. Так что если ты думаешь, что можешь обмануть маму — оставь глупые надежды. Мама точно так же разрешает тебе что-то, а если и запрещает — то очень боится того, что однажды ты просто пошлешь ее подальше. Собственно, однажды ты так и сделаешь, но она хочет оттянуть этот миг. А я тебе не мама — меня ты можешь послать в любой момент и в любом направлении. Вот только другой вопрос — пойду ли я.
В номере мама, естественно, пристала с расспросами.
— Мам, ты не поверишь. Мы просто гуляли по парку.
— И как тебе?
— Прикольно. Парк выходит к ограде, с которой открывается вид на наши пляжи и море. И скалы укрыты зеленью как волосами — такая прикольная зеленая прича получилась.
— Это он тебе сказал? — улыбнулась мама.
— Неа. Я сама. Он только показал, куда смотреть. Потом мы съели по мороженному, и вернулись. Мы правда ничего не делали — просто ходили. Я думала, будет скучно, а оказалось — ничего так.
— А бант ты все-таки сняла.
— Да ну, я в нем как кукла какая-то. Я и сандалеты снимала, гуляла босиком. А че? Прикольно! Асфальт теплый, а ноги я потом помою.
— А о чем вы говорили?
— Ой, я не знаю, как это сказать. Ну, вообще.
— Он тебя опять дрессировал?
— Ничуточки. Он вообще ничего не делал. Зато я оторвалась.
— В смысле?
— В смысле — от вас. Он ничего не запрещал, я же говорю — вообще ничего не делал. Ну, и вот. В общем, прикольно было.
Вечером они встретились вновь. Родители на этот раз кинулись к Андрею как к старому знакомому.
— Огромное вам спасибо — вещала Оксана Петровна — это оказалось действительно здорово!
— Что именно? — спросил Андрей, слегка улыбаясь и пожимая руку Вадиму.
— Гулять по парку — ответил за жену Вадим — мы как-то очень давно не гуляли просто так, вместе, за ручку, как в молодости. Вы подкинули неплохую идею — вовсе не обязательно целый день валяться на пляже или в номере. В общем, вечер прошел просто прекрасно.
— Я рад за вас. А как ваша девочка?
— Ну, как: — переглянулись родители — да нормально. Как обычно.
— Ну, и прекрасно. Тогда до завтра.
И они, раскланявшись, разошлись.
А на завтра с утра они опять оказались на пляже рядом.
— Да вон он, идет — улыбнулась мама.
Алена действительно крутилась, высматривая своего нового знакомого. Опять стандартные приветствия, и Андрей просто и естественно спросил:
— Ну, что, пошли?
— Куда? — любопытная мордашка аж засветилась в предвкушении чего-то интересного.
— Купаться. Плаваешь хорошо?
— Угу — она кивнула — Мам, мы пошли купаться! Чур не подсматривать!
Мама благосклонно махнула рукой.
И они пошли купаться. Лена действительно плавала неплохо, но у него была возможность коснуться ее, подержать за руки, да и она с удовольствием залезала ему на спину, и требовала покатать. Он наслаждался ее весом и цепкими ручками, стараясь сдерживать себя, чтобы не начать вульгарно лапать. Почему-то он не хотел этого. Потом они включились в игру "в тарелочку", в которую играло человек десять ребятишек разного возраста и пола, и это тоже было здорово, ловить и кидать "летающую тарелку" по огромному кругу, сталкиваясь и падая в набегающие волны прибоя, он наслаждался видом ее гибкого тела и взвизгами. Потом пытались кидать плоские камушки по волнам, и умудрялись трепаться ниочем.
Загорали отдельно — он на своем полотенце, а Алена — под бочком у мамы. Потом Алена позвала его еще поплавать, но он отказался. Она ушла под присмотром мамы. А когда вернулась:
Когда она вернулась, его уже не было. Ни его, ни полотенца.
Он не пришел и после обеда. И до самого вечера Аленка то сидела тихая, то устраивала мгновенные, но ничего не значащие истерики.
— Да ты влюбилась — ехидно сказала мама.
— Ну и что? — рассеяно ответила дочь.
— Он же старше тебя в два раза. Сколько ему лет?
— Тридцать. Я же не дура — замуж пока не собираюсь. Зато он прикольный. И с ним интересно. Ты со мной вообще никогда не играешь, а папа если играет, то обязательно в какие-нибудь развивающие игры.
— И правильно — оторвался от сканворда Вадим — а во что с тобой играть? В преферанс на раздевание?
— Ну вот, а с ним мы играли "в тарелочку", кидали "блинчики" в море — это что, не развивающие игры? И с ним можно побегать, подурачиться, и вовсе не обязательно строить из себя светскую леди. А у вас "Это нельзя, это не так, это потом"
— Бунт на корабле? — осведомился папа.
Аленка резко отвернулась, и уткнулась коленками в кресло.
Он пришел уже поздно вечером, почти в семь. Постучал в дверь, и широко улыбнулся Вадиму.
— Смею ли я экспроприировать ваше своенравное чадо на три часа?
— Три часа? — удивился Вадим, поглядев на часы — это куда же так долго?
— В кино. Тут в "Юбилейном" идет новый диснеевский мультфильм, давно хотел на него сходить, но самому как-то неудобно, а тут такой повод.
— Иду — кинулась Аленка, проскакивая под локтем папы, и по дороге хватая сандалии одной рукой.
— Алена, оденься! — папа пытался быть строгим.
— Не хочу! Не буду! Нафиг надо!
— Вечером будет прохладно возвращаться — мягко сказал Андрей — Возьми хотя бы куртку с собой.
*****
Сказать, что у него свалился камень с души — это ничего не сказать. Это было как стакан ледяного компота посреди пустыни. ЭТО было просто и понятно.
— Ага — глупо улыбаясь, сказал он — я не просто плохой. Я чудовище. Мерзкий тип, который заботится только о себе, не думает больше ни о ком, и вообще, как таких песок носит?
Она кивнула с самым серьезным видом.
— Таких, как я, мамы шлепают по попке, ставят в угол, и лишают мороженного. Совсем. Но прекрасные принцессы ждут их в своих замках, и целуют прямо в отвратительную рожу.
Она повернулась, посмотрела на него через плечо. Молча.
— Ты тоже можешь меня поцеловать — уточнил он.
Видимо, она на секунду восприняла это в серьез. Рассеяно обвела взглядом окружающих, и вернула взгляд. Он был растерянным.
— Родители вернулись рано?
— Ну, рано. И что с того?
— Если ты согласна объясняться с родителями уже прямо сейчас, если тебе абсолютно плевать на общественное мнение — он старался придерживать голос, чтобы он не разлетался до чужих ушей — то что тебе стоит начать целоваться прямо сейчас? А если нет — то я правильно предполагал, что ты — взрослая личность, которая не будет делать необдуманных глупостей. Только обдуманные.
— Ага — засопела она — знаешь, как мне вчера было обидно?
— А знаешь, как это было обидно мне?
— Ну, может и было, но ты думаешь только о себе!
— Именно так. Только о себе, любимом и хорошем. Ну, и совсем чуть-чуть — о тебе. По крайней мере, ты сегодня сидишь здесь, на пляже — Андрей убрал ноги, чтобы проходящая компания на них не наступила — а не взаперти в комнате, а я сижу рядом, а не трясусь на вокзале в срочном порядке.
Она подумала, и спросила уже чуть менее обиженно:
— А почему на вокзале?
— А чтобы не встречаться с твоим папой, и не объяснять, что будет говорить его любимая дочка своему мужу. Когда-нибудь потом.
— Можно подумать, что его это волнует.
— Может, и не волнует. Но я не хочу проверять. А ты?
Она легла на живот, и болтая ногами, начала рисовать на песке кораблик.
— Купаться идешь?
— Неа.
— Ну, как хочешь. Делаешь ты. А я только соглашаюсь, или нет.
Она даже не подняла голову, когда он вставал. А Андрей в который раз подумал, что одними книжками сыт не будешь, и то, что он соврал этим людям на счет дрессировки не делает его ни дрессировщиком, ни властителем чужих душ. Начались глубокие самокопания, опять проснулась и завозилась внутри совесть, и начала бубнить, что самым великим грехом Иешуа считал трусость, а он самый что ни на есть трус, ибо даже всю ответственность за удовольствие общаться и соблазнять эту девчушку он свалил на нее саму. И что ему бессовестно везет, что она вообще поддается на его нехитрые заигрывания, вместо того, чтобы болтаться в компании сверстников. Мысль о том, что она могла бы смирно купаться с родителями и спокойно отдыхать была противна даже въедливой совести — собственно, они и познакомились именно потому, что она этого не могла.
На пляже они провели больше часа. За все это время Андрей и Алена не перекинулись больше и десятком слов. Ходили купаться раздельно, практически не замечая друг друга. И все таки… И все-таки они ходили так, чтобы не замечать друг друга. Мимо. Рядом. В зоне видимости. Может быть, не осознавая это, а может, просто думая о другом.
Он ушел первым. Ушел в номер, и валялся в постели до обеда, ни о чем особо не думая, и не особенно переживая — просто была тяжелая пустота, и ничего не хотелось. Ни читать, ни смотреть телевизор, ни спать. На обед он уехал в кафе в город, и даже честно пытался смотреть на девушек взглядом самца. Не хотелось. Вернулся к пансионату, и по дороге встретил ее родителей. Они гуляли по парку.
— Добрый день, а где Алена? Заболела?
— Нет, наверное — ответила мама — хотя, может быть перегрелась сегодня на солнце — она ведь почти не купалась.
— Вот глупая девчонка — рассердился Андрей почти искренне — ну, передавайте ей привет, пусть выздоравливает. Вы еще долго будете отдыхать?
— Да нет уже: Через четыре дня уезжаем.
— Ну, приятного отдыха. Очень было приятно.
— А вы что, уже уезжаете?
— Нет, я еще пару дней пробуду, но, в принципе, все что я хотел — я сделал. Девочка стала немножко поспокойнее, и вам стало проще, и ей комфортнее.
— Ой, это да: И вообще, огромное вам спасибо! Вы нам столько всего сделали:
Они рассыпались во взаимных комплиментах, попрощались, и разошлись.
Вроде бы все. Следы он замел, родители его ни в чем не должны подозревать. А что касается Алены: Ну, сам виноват. Нет бы снять девку на ночь, так ведь полез в детскую душу, и ладно бы в одну душу: