В беззащитной позе с задранными вверх ногами мне и вправду ничего не оставалось кроме дрыганья ими в ответ на щекотные манипуляции нянечки.
— Только посмотри, как он пытается вырваться, — сказала Ксюша.
— Мальчики не любят, когда их там трогают, — пояснила Ира.
— За яичками? — улыбнулась Ксюша.
— Ага, — кивнула Ира и я почувствовал, как чужие пальцы скользнули мне за мошонку, — Вот тут. У мальчишек за яичками самое щекотное место.
Ира хитро подмигнула Ксюше и начала легонько перебирать холодными пальцами у меня за яичками.
— А теперь потрогаем вот тут, пониже, — улыбнулась она.
Щекотка была такой нестерпимо острой, что мне захотелось писать.
— Что случилось? — шутливо спросила у меня Ира, продолжая щекотать мне яички, — Почему мы дрыгаем ножками?
— Я бы на твоем месте не дразнила сейчас мальчишку щекоткой, — сказала Ксюша, — Доиграешься, что какрапуз пустит струйку.
— Точно, — согласилась Ира, прекратив меня щекотать, — У него же установлена программа "ПГ".
Странная аббревиатура была такой же непонятной, как и все, происходящее со мной в этой ужасной лаборатории. Помучив меня еще полминуты, Ира отложила салфетку в сторону и взяла со стола небольшой голубой тюбик.
— Помажешь детским кремом? — поинтересовалась Ксюша.
— А как же! — улыбнулась Ира, откручивая колпачок тюбика.
Мазанье детским кремом оказалось еще щекотнее, чем подмывание. Ира как будто специально делала все очень медленно, чтобы подольше меня помучить. Наблюдавшая за процедурой Ксюша, как обычно, хихикала и обидно комментировала происходящее. Весь красный от смущения, я не мог дождаться, когда девушки наконец оставят меня в покое.
— Чем это вы тут занимаетесь? — неожиданно услышал я знакомый женский голос и сразу же его узнал — это была заведующая лабораторией Елена Владимировна.
— Подмываю мальчишку после того, как описался, — сообщила Ира.
— Ну вот, — засмеялась Елена Владимировна, — Я знала, что ему понравится быть малышом. Раз он сразу начал мочить штанишки, как маленький.
Заведующая подошла к столу и принялась молча наблюдать, как Ира мажет меня между ног детским кремом.
— Наверное пора рассказать тебе об истинной цели эксперимента, — улыбнулась Елена Владимировна, — Кстати, не обижаешься, что я перешла на "ты"? Как-то странно обращаться на "вы" к полуторагодовалому ребенку.
Все дружно засмеялись.
— Ты уже наверное догадался, что мы загрузили твое сознание в тело полуторагодовалого ребенка, — сообщила мне Елена Владимировна, — Разумеется искусственно выращенное тело. Зря ты мне не верил, когда я вчера обо всем этом рассказывала. Подобные технологии больше не являются научной фантастикой. Мы за пять лет довели процесс до совершенства.
Заведующая поправила свои тонкие профессорские очки.
— А вот зачем нам понадобилось превращать тебя в ребенка, ты пока конечно не догадываешься, — улыбнулась она, — Понимаешь, с распадом Союза исчез наш главный заказчик — Политбюро — и у лаборатории начались финансовые трудности. Пока мы не нашли один интересный источник заработка — усыновление. Разумеется нелегальное.
Елена Владимировна сделала паузу, что-то обдумывая.
— Я уже говорила, что мы выращиваем искусственных детей. Где-то до 18 месяцев. В этом возрасте мы делаем всем фиксацию возраста.
— А почему именно в 18 месяцев? — поинтересовалась Ксюша.
— Полуторагодовалый возраст — самый популярный, — объяснила заведующая, — Обычно спрос только на малышей. Но к самым маленьким — грудным — покупатели почему-то относятся прохладно, хотя казалось бы, чем младше, тем лучше.
— С грудными столько возни, — заметила Ира, — Лучше взять несмышлёныша, но чуть постарше. Которого уже можно приучать к горшку.
— Разумеется, как только мы находим покупателя, фиксацию возраста сразу снимаем, — продолжила заведующая, — Клиенты ни о чем даже не догадываются. Вот такой у нас бизнес. Не совсем легальный, но очень доходный. В последнее время нашли малышам, которые ждут усыновления, еще одно применение — сдаем их напрокат.
Ксюша всунула мне в рот выпавшую оттуда соску.
— Аж рот от удивления открыл, — засмеялась заведующая, — Да, сдаем напрокат. Ты не ослышался. Появилась года два назад такая странная мода — брать детей напрокат. У богатых свои причуды. Женщины не хотят рожать и растить своих детей. Поиграться и вернуть, когда надоело — так намного удобнее. Светская жизнь, карьера — короче, постоянно заняты. Не говоря уже об угрозе похищения ребенка. Зачем им обо всем этом беспокоиться.
— А я все хотела спросить, — перебила заведующую Ксюша, — Зачем нашим малышам души взрослых пересаживать?
— Все новички задают этот вопрос, — улыбнулась Елена Владимировна, — Интересно, какие у тебя самой предложения? Использовать детские души? Воровать для этого чужих детей? Или покупать оптом в Китае с Индией? Только не у нас в стране. Не с нашей низкой рождаемостью. Как ты думаешь, почему нам столько платят усыновители? Здорового ребенка для усыновления днем с огнем не сыщешь — даже несмотря на то, что многие родители отказываются. В-основном-то отказываются от детей с проблемами.
— Понятно, — протянула Ксюша.
— Вот я и подумала, — продолжила заведующая, — Зачем нам все эти трудности, если взрослых добровольцев хватает. Мы им конечно ничего не сообщаем. Кто на такое по своей воле согласится?
— Может кто-то как раз об этом мечтает, — заметила Ира, — Превратиться в ребенка.
— Не знаю, — сказала Ксюша, — Никогда подобных извращенцев не встречала.
— Так о чем я говорила, когда ты меня перебила? — недовольно посмотрела на Ксюшу заведующая.
— Объясняли, как мы сдаем детей напрокат, — напомнила Ира.
— Точно, о прокате, — вспомнила Елена Владимировна, — У наших искусственные детей есть несколько преимуществ перед настоящими. Во-первых, можно зафиксировать по желанию клиента возраст. Ведь у каждого из родителей есть любимый детский возраст. Во-вторых, мы полностью программируем ребенку рефлексы, физиологию и даже эмоции. Всё, что пожелает заказчик.
Заведующая снова сделала паузу, собираясь с мыслями.
— Раньше нас часто просили что-то подкорректировать, — сказала она, — Но за два года мы поняли, что нравится клиентам, и создали несколько стандартных моделей. Твоя, Саша, называется УМПГ-18М. Учебная модель 18 месяцев (мальчик) , а "ПГ" — специальная программа подготовки к горшку.
— Извините, Елена Владимировна, что я Вас опять перебиваю, — вежливо обратилась к заведующей Ксюша, — А в чём собственно заключается программа "ПГ"?
— Программа "ПГ" состит из трёх вещей — начала перечислять заведующая — Во-первых повышенная чувствительность к позывам по-маленькому. Во-вторых, такая же повышенная чувствительность к позывам по-большому. Чтобы ребенок не мог их долго терпеть.
— Ребенок чаще обычного ходит по-маленькому и по-большому, причем в самый неподходящий момент, — пояснила Ира, — Это приучает няню постоянно быть начеку, чтобы вовремя сажать малыша на горшок.
— Но самое интересное — это третья часть прогаммы "ПГ", — улыбнулась Елена Владимировна, — Повышенная чувствительность к щекотке.
— А это еще зачем? — удивленно спросила Ксюша.
— Мы добавили эту функцию по желанию одной из заказчиц, — сказала заведующая, — Ей очень нравилось щекотать карапуза, которого мы ей дали. И когда я спросила почему, она призналась, что иногда малыш пускает от щекотки струйку и все домашние от этого просто в восторге. Вот я и подумала — если повысить чувствительность к щекотке, ребенок не сможет ее долго терпеть и все закончится фонтаном между ножек. Ввели в программу "ПГ" необходимые изменения и всем это очень понравилось. Потому что появился простой способ заставить ребенка писать, когда удобно взрослым, а не ему.
— Так вот почему у нас малыши часто пускают струйку во время подмывания, — засмеялась Ксюша, — Особенно мальчики.
— Щекотка и с большими делами помогает, — добавила Ира, — Она заставляет малыша расслабиться, если он пытается терпеть.
Заведующая протянула ко мне руки и начала везде щупать. Вспомнив, что я по-прежнему лежу в одной короткой маечке, я густо покраснел и попытался прикрыться между ног.
— Такой стеснительный, — пожаловалась заведующей Ира, — Уже не знаем, как с этой стеснительностью бороться.
— С этой стеснительностью и вправду нужно что-то делать, — вздохнула Елена Владимировна, — Саша должен привыкать к посторонним людям.
Женщина на несколько секунд задумалась.
— Знаете что? — неожиданно улыбнулась она, — Сходите с ним в какое-нибудь людное место. Например в большой торговый центр. Во многих есть игровые площадки для детей: разные горки, лабиринты, сухой бассейн.
— Какой бассейн? — удивилась Ира.
— Сухой, — улыбнулась Ксюша, — Манеж, заполненный разноцветными шариками. Я кажется видела такую игровую площадку в торговом центре на Грибоедова.
— Вот и сводишь сейчас туда ребенка, — сказала Елена Владимировна.
Заведующая наклонилась к Ксюше и что-то шепнула той на ухо.
— Да уж наверное без мокрых штанишек не обойдется, — засмеялась Ксюша.
Шутливо попросив меня напоследок, чтобы я был хорошим мальчиком и слушался взрослых, заведующая вышла из комнаты.
— Одену карапузу вот эти колготки, — сказала Ксюша, показав Ире салатовые колготки, — Только не знаю, одевать под них памперс или нет.
— Никаких памперсов! — отрезала Ира, — Он что трехмесячный? В полтора года ребенок уже должен знать, что такое горшок и как на него проситься.
Ксюша поставила меня на ноги, чтобы одеть колготки. Натянув их мне чуть ли не до груди, девушка несколько секунд с улыбкой на меня любовалась.
— Посмотри, какой хорошенький, — дернула она за рукав Иру.
— Ага, — согласилась Ира, — Эти салатовые колготки очень хорошо смотрятся с желтой маечкой.
Ксюша сняла меня со стола и посадила в коляску.
— Сначала мы сходим в этот торговый центр, — сказала она Ире, — А потом куда-нибудь еще. Погуляю с Сашей до обеда. Нечего в такую погоду сидеть в помещении.
Девушка быстро развернула коляску и покатила ее к двери.